Право крови

Среди нападавших оказалась и Барта – глаза полны слез, губы сурово поджаты… В смятении Ульдиссиан отметил, что ее сына нигде поблизости нет. Оставалось только надеяться, что мальчишка, целый и невредимый, где-то в задних рядах.

– Вижу, вижу, задатки есть, – заметил Люцион, одобрительно кивнув нападавшим, несмотря на всю тщету их усилий. – Но, пожалуй, я предпочел бы испытать только одного, вон того, а обучение прочих начать с чистого листа. Чем меньше переучивать, тем лучше!

С этими словами он обвел горожан мрачным взглядом.

В тот же миг земля вокруг Барты с товарищами разверзлась, волна огненной лавы заслонила и ее, и еще с полдюжины человек. В ушах зазвенел их отчаянный крик…

– НЕТ!!! – во весь голос вскрикнул Ульдиссиан.

Из-под накрепко сомкнутых век по щекам неудержимо хлынули слезы, кулаки его в ярости забарабанили по земле, из груди словно бы сам собой вновь вырвался исполненный муки вопль.

– НЕ-Е-ЕТ!!!

Переведя дух, Ульдиссиан обнаружил, что вокруг снова царит мертвая тишина. В чем дело? Неужто в сравнении с тем, что случилось, меркнет даже резня, учиненная Люционом вначале? Не утирая мокрых от слез щек, сын Диомеда открыл глаза…

И, к безмерному собственному удивлению, увидел Барту с товарищами, вполне живых и здоровых. Вокруг них возвышалась кольцом стена спекшейся лавы, однако обжечь она очевидно, уже никого не могла: один из партанцев принялся крушить ее, пуская в ход то ноги, то кулаки.

Едва возблагодарив высшие силы за это чудо, Ульдиссиан обнаружил, что чудеса на сем не исчерпываются. Для начала, Серентия больше не шла к Люциону против собственной воли – Ром с остальными расторопно волокли ее прочь. Ну, а последнее – и, на его взгляд, в некоторых отношениях самое удивительное из чудес – касалось его самого.

Ульдиссиан уже не парил в воздухе. Только сейчас осознал он, что кулаками молотил по земле и коленями упирается в землю, и что все это сделал вовсе не Люцион.

Все это сделал он. Сам.

Лилит обманула Ульдиссиана… и этому вовсе не следовало удивляться. Теперь-то крестьянин догадывался: причина его неспособности противостоять ей заключалась в чувствах, которые он когда-то питал к ней. Воспользовавшись ими, Лилит и сумела до такой степени сломить его дух.

Опершись на руки, Ульдиссиан поднялся на колено. Устремленный на мучителя, взгляд его сделался страшен. Вероломство Лилит и Люциона, сложенное в уме воедино, исполнило Диомедова сына небывалой решимости.

– Довольно, – провозгласил бывший простой крестьянин, поднимаясь на ноги. – Довольно всего этого…

Примас больше не улыбался. В эту минуту истинная, чудовищная сущность демона отразилась на его лице явственно, как никогда.

– Не стоит дразнить меня, смертный. Сей благочинный, учтивый облик – лишь маска, не более. Бойся разгневать того, кто таится под ней…

– Ошибаешься, Примас… Люцион… брат Лилит, – покачав головой, парировал Ульдиссиан. – Это тебе следует опасаться навлечь на себя мой гнев.

Услышав это, демон громогласно захохотал, однако Ульдиссиан мог бы поклясться: его хохот – пустое притворство. Люциону ни к чему было выпускать человека из рук. Свободу Ульдиссиан обрел сам, и это значило, что его дар… нет, не дар – сила, унаследованная, как говорила Лилит, по праву крови, вовсе не выдумка и не обман. Быть может, сила эта не столь велика, не столь покорна ему, как он думал вначале, однако Лилит, сказав, будто без нее он – ничтожество, определенно, лгала.

– Убирайся, – резко бросил Ульдиссиан. – Убирайся живей, или покончим со всем этим здесь и сейчас.

Смех Люциона смолк.

Земля впереди снова вздыбилась, и на сей раз вся ее мощь сосредоточилась на Ульдиссиане. Туча раскаленного пепла окутала его с головы до ног, жгучий жар волной захлестнул тело, почва под ногами сделалась рыхлой, точно зыбучий песок.

Однако Ульдиссиан упрямо шагнул дальше, к противнику. За первым удавшимся шагом последовал новый. Плевать он хотел и на пепел, и на раскаленную докрасна землю… и потому ни то ни другое не причиняло ему никакого вреда.

Тут сын Диомеда почувствовал, что его вновь обретенная уверенность в собственных силах придает сил уцелевшим в противоборстве с демоном. Мало этого, живыми и невредимыми осталось куда больше партанцев, чем он полагал. В свою очередь воодушевленный всем этим, Ульдиссиан сумел сделать еще шаг, а за ним – еще и еще.

Преодолев половину разделявшего их расстояния, он с мстительным удовлетворением отметил, что Люцион невольно подался назад.

– Что же ты, Примас? Неужели откажешь мне в благословении? В благословении, подобном тому, дарованному твоим слугой Маликом доброму мастеру Итону, и его сыну, и не только им? – заговорил он. Стоило вспомнить об этом, удовлетворение схлынуло, сменившись невыразимым отвращением. – Похоже, тебе подобное по душе…

– Благословение ты получишь, – проскрежетал демон. Теперь в его голосе не слышалось ни малейшей учтивости, да и, если уж на то пошло, вообще ничего человеческого. – А после… а после я поужинаю твоими потрохами и напьюсь твоей крови из чаши, вырезанной из твоего хрупкого черепа…