Право крови

Сидя на козлах, крепко сжимая вожжи, он вглядывался в даль – туда, куда, по словам Серентии, ушли Мендельн с Ахилием. Должны же они заметить то же, что и он, и сообразить: пора возвращаться… по крайней мере, Ахилий уж точно должен!

За ожиданием в памяти снова всплыло лицо, обрамленное золотом. Да, Ульдиссиан видел красавицу-аристократку всего дважды, и то мельком, но знал, что лицо ее забудет не скоро. И дело тут было не просто в красоте, очень даже запоминающейся сама по себе, но в манере держаться и разговаривать. Имелось в этой аристократке нечто, внушавшее невольное стремление оберегать ее, как никого другого… будь то хоть младший брат в дни смерти родных.

«Лилия…»

Это имя крестьянин мысленно повторял снова и снова, наслаждаясь его почти музыкальной красотой.

В небе зарокотал гром, заставив вернуться из прошлого в настоящее. Вспомнив о Мендельне, Ульдиссиан поднялся, чтоб лучше видеть, что там, впереди. Теперь-то оба наверняка вот-вот вернутся в Серам…

И тут его внимание привлекло нечто зеленое, мелькнувшее на опушке, но вовсе не лесная зелень охотничьего наряда Ахилия. Нет, эта зелень отливала изумрудом, что тут же заставило Ульдиссиана вскинуться, напрочь забыв о брате и друге.

Лилия медленно шла к лесу, прочь от безопасных пределов деревни. Судя по ее безучастности, она, вполне возможно, даже не замечала угрожающе хмурящихся небес. А ведь грозы в эти краях могли в один миг разгуляться так, что рвали с корнями деревья…

Спрыгнув с козел, Ульдиссиан привязал повозку и побежал догонять аристократку. Устремился он за Лилией отчасти потому, что тревожился о ней, а отчасти из-за какого-то странного волнения. Разумеется, насчет собственных шансов на благосклонность особы ее происхождения он вовсе не заблуждался, однако при мысли хотя бы о новой встрече, о разговоре с красавицей-аристократкой сердце в груди застучало, как бешеное.

Едва Ульдиссиан вновь увидел ее, ветер усилился вдвое, но, несмотря на буйство ненастья, Лилия по-прежнему словно не замечала ничего вокруг. Губы ее были поджаты, взгляд устремлен под ноги – очевидно, отягощавшее ее думы бремя весило немало.

Как Ульдиссиан ни спешил, а догнать ее смог, только порядком углубившись в лес. Приблизившись, рослый крестьянин протянул мускулистую руку, но тут же опомнился: пугать девушку сверх нужды ему ничуть не хотелось.

Не видя иного выхода, Ульдиссиан звучно откашлялся.

Лилия резко выпрямилась и оглянулась на звук.

– Ах, это ты!

– Прощенья просим, миледи, но…

На губах ее тут же заиграла робкая улыбка.

– Я же сказала: для тебя я – Лилия. Той, кем я была прежде, мне больше уже не стать. Однако, – добавила она, видя недоумение Ульдиссиана, – как же мне называть тебя, сэр крестьянин?

Ульдиссиан и думать забыл, что сам ей так и не представился.

– Я – Ульдиссиан, сын Диомеда.

Тут новый раскат грома напомнил ему, что творится вокруг.

– Ми… Лилия, не стоит тебе здесь гулять. Похоже, гроза назревает нешуточная! Укройся-ка лучше, скажем, в таверне. Таверна – одна из самых крепких в Сераме построек.

– Гроза?

Подняв взгляд к небу, Лилия словно впервые заметила перемену погоды. Тучи сгустились настолько, что день едва не обернулся ночью.

Рискуя навлечь на себя ее возмущение, Ульдиссиан, наконец, взял Лилию за запястье.

– Да, и, сдается мне, времени у нас – всего ничего!

Но Лилия устремила взгляд в другую сторону… и миг спустя негромко ахнула.

Взглянув туда же, куда и она, Ульдиссиан не увидел ничего примечательного. Однако аристократка застыла на месте, словно увиденное потрясло ее до беспамятства.

– Лилия… Лилия, что там?

– Кажется, я… кажется, там… но нет…

Крестьянин шагнул к ней, встал рядом, но и после этого никаких причин для тревоги разглядеть не сумел.

– Где «там»? Что ты такое увидела?

– Вон! – воскликнула Лилия, указывая в сторону особенно густых зарослей. – Я… кажется…

Как ни велик был соблазн попросту увести ее в деревню, а сюда воротиться после грозы, столь бурная реакция внушила Ульдиссиану тревогу: что ж там такого страшного? И тут ему разом вспомнился Мендельн. Мендельн, не вернувшийся из лесу до сих пор.

– Останься здесь.

На ходу вынимая нож, Ульдиссиан двинулся к зарослям.

Подлесок становился все гуще и гуще, а дикие травы порой достигали пояса. Как Лилии удалось там что-либо разглядеть, он не понимал, но был уверен: страхи ее не напрасны.

Стоило ему приблизиться к нужному месту, волосы на затылке поднялись дыбом. Охваченный ужасом, дюжий крестьянин едва не попятился назад.

Ноздри защекотал слабый, но тошнотворный запах, немедленно вызвавший в памяти воспоминания о чуме, о судьбе родных…

Подходить хоть на шаг ближе отчаянно не хотелось, и все же Ульдиссиан шагнул вперед.

Открывшаяся картина заставила крестьянина пасть на колено – только так ему и удалось удержать в желудке недавний обед. Нож выскользнул из пальцев, совершенно забытый перед лицом ужасного зрелища.