Право крови

– Госпожа, – заговорил Ульдиссиан, внезапно вспомнив, где они оба находятся, – не место тебе здесь. Уж лучше держись с караванщиками. Не хочешь же ты отстать от них?

Порой путешествующие отправлялись в дорогу вместе с купцами – под защитой купеческой охраны. Точно так же, рассудил Ульдиссиан, поступила и она… хотя где же тогда ее свита? Ведь юной девушке опасно путешествовать в одиночку даже под защитой охранников каравана!

– Но я с караваном дальше и не собираюсь, – пробормотала аристократка. – Я вовсе не собираюсь никуда уезжать.

Ульдиссиан не поверил собственным ушам.

– Миледи, да ты, несомненно, шутишь! Что может ждать тебя в деревушке вроде Серама?

– В любых других местах меня тоже ничто не ждет… так почему б не Серам? – неуверенно улыбнувшись, отвечала она. – И обращаться ко мне «госпожа» да «миледи» совсем ни к чему. Ты можешь звать меня Лилией…

Ульдиссиан открыл было рот, собираясь ответить, но тут услышал скрип распахнувшейся за спиной двери и голос Серентии:

– Вот ты где! Тиля нашел?

Ульдиссиан оглянулся назад.

– Нет, Серри, но все покупки, вижу, на месте.

Вдруг его конь всхрапнул, отпрянул от хозяина прочь. Схватив его под уздцы, Ульдиссиан принялся успокаивать вздорную скотину. Конь таращил глаза, широко раздувал ноздри, будто чем-то ошеломленный, или напуганный. В чем дело – поди разбери: Серентию он жаловал куда больше, чем самого Ульдиссиана. Что же до аристократки, она…

Аристократка исчезла. Ульдиссиан украдкой огляделся, гадая, как ей удалось ускользнуть столь быстро, да еще без малейшего шума. Видеть он мог довольно далеко, однако увидел только несколько других повозок. Куда она могла подеваться, крестьянин не мог даже вообразить. Разве что забралась в одну из тех, крытых?

Слегка озадаченная его поведением, Серентия подошла ближе.

– Что ты ищешь? В повозке не хватает чего-то нужного?

– Нет… как я и говорил, все на месте, – слегка оправившись от изумления, ответил Ульдиссиан.

Тут за дверь выскользнул некто знакомый… и в данный момент совсем нежеланный. Будто ища что-то или кого-то определенного, миссионер принялся озираться по сторонам.

– Что с тобой, брат Атилий? – спросила Серентия.

– Я ищу нашего брата Калиджо. Нет ли его где-нибудь здесь?

– Нет, брат, здесь только мы, а больше никого.

Брат Атилий уставился на Ульдиссиана… но без обычного религиозного пыла, который крестьянин давно привык видеть в глазах ему подобных. Мало того, во взгляде миссионера таился намек на… на подозрительность?

Кивнув Серентии, Атилий убрался прочь, и дочь Кира вновь повернулась к Ульдиссиану.

– Тебе непременно нужно поскорей уезжать? Знаю, рядом с такими, как брат Атилий и те, прочие, тебе неуютно, но… не мог бы ты задержаться, еще немного побыть со мной?

На сердце по какой-то самому Ульдиссиану неясной причине стало тревожно.

– Нет… нет, возвращаться пора. И, к слову о поисках братьев: ты Мендельна не видала? Я думал, он здесь, с твоим отцом.

– Ох, надо же раньше было тебе сказать! К нам незадолго до тебя завернул Ахилий. Хотел Мендельну что-то показать, и оба направились в западный лес.

Ульдиссиан досадливо крякнул. Мендельн обещал, что к отъезду домой будет готов вовремя. Обычно брат, давши слово, держал его твердо, однако Ахилий, видать, набрел в лесу на что-нибудь необычное. Величайшей слабостью Мендельна было неуемное любопытство, и уж кому-кому, а охотнику следовало бы знать: этой черты поощрять в нем не стоит. Заинтересовавшись новым предметом для изучения, младший из Диомедовых сыновей забывал о времени начисто.

Конечно, уезжать домой без единственного брата, оставшегося в живых, Ульдиссиан даже не думал, но и в деревне, пока здесь околачиваются посланники Церкви Трех, оставаться не желал.

– Нет, задерживаться я не могу. Поеду на повозке к лесу: надеюсь, там они и отыщутся. А если Мендельн вдруг воротится, разминувшись со мной…

– Да, я передам ему, где ты ждешь, – не скрывая огорчения, подтвердила Серентия.

Чувствуя себя неловко в силу более прозаических причин, крестьянин наскоро – исключительно дружески – обнял ее и забрался на козлы. Дочь Кира отступила назад, и Ульдиссиан подстегнул старого конька вожжами.

Когда повозка тронулась с места, он оглянулся назад. Видя его мечтательный взгляд, Серентия просияла, но Ульдиссиан этого словно бы не заметил. Мысли его занимала вовсе не дочь торговца, не девушка с волосами, черными, точно вороново крыло.

Нет, лицо, накрепко запавшее в память, принадлежало другой – той, чьи локоны отливали золотом.

Той, чье положение намного, намного превосходило положение простого крестьянина.

Глава вторая

Мендельн прекрасно знал, что брат не на шутку рассердится, но совладать с любопытством никак не мог. Кроме того, это же все Ахилий, честное слово – уж Ахилий-то, по крайней мере, должен был соображать, что к чему!