Право на безумие

Диван был мягким и удобным и имел своего хозяина. Кот важно и неторопливо вернулся домой после ночной прогулки, запрыгнул на спинку и теперь недовольно смотрел зелеными глазами на человека, который нагло развалился на его любимой подушке, да еще и храпел на весь дом, не боясь потревожить любимую хозяйку. Решив прекратить этот произвол и безобразие, важно и неторопливо ступая мягкими лапами, кот добрался до его груди и медленно выпустил стриженые коготки, слегка оцарапав кожу захватчика. Храп слегка утих, перейдя в громкое посапывание и коту неожиданно это понравилось. Человек был очень приятно теплый и издавал звуки, звучавшие в лохматых чутких ушках, словно призывное мурлыканье соседской кошки. Кот от удовольствия зажмурился, устроился по удобней и замурлыкал сам, прилаживаясь к медленным и глубоким движениям его нового ложа.

Ему снились мыши. Мышей было много. Их серые спины быстро сновали из угла в угол, создавая ненужную суету и не давая сделать шаг. Он очень боялся, что, двинувшись вперед, ненароком раздавит кого-нибудь из этих малышей, а они были ему для чего-то нужны. Так он и стоял в центре комнаты, наблюдая за их беготней, не решаясь ни на что решиться. А потом пришел кто-то большой и сильный, и мышки, дружно построившись в колонну, разом побежали в темную и страшную щель, где их явно ждали и радовались такому повороту событий. Он попытался им помешать падать в эту темноту и поднял ногу, чтобы сделать шаг. Но в голове грянуло: «Мертвое – мертвым, живое – живым», и он застыл. И проснулся. В голове звенело. Это «мертвое – мертвым» продолжало жить внутри него своей жизнью.

Зеленые глаза обеспокоено открылись. «Мур, мур-рр», - и легкое перебирание мягких лап с небольшими серыми коготками. Кот почувствовал его беспокойство, и, как мог, пытался успокоить. Все так хорошо, тепло и мягко, зачем вставать и тревожиться. Он всегда любил котов, почему-то именно котов, а не кошек, и они отвечали ему взаимностью. Отчего это происходило, он не знал, но довольно часто сидел во дворе на лавочке в компании какой-нибудь дворовой бестии с бандитским взглядом. Курил и, как сейчас, наслаждался громким дружеским мурлыканьем. Но сон ушел, и, бережно переложив своего нового приятеля на подушку, Леший встал и, хрустя еще сонными суставами, пошел на кухню. Было три часа дня, за окном ярко светило солнце и весело щебетали птички. Оксаны и Арлетты не было, но на столе он обнаружил несколько бутербродов в прозрачной пластмассовой коробке, чему обрадовался, хотя и удивился такой заботе. А увидев на холодильнике записку, гласящую: «Свежее холодное пиво», удивился еще раз, поскольку ни у одной из этих женщин не мог представить подобного чувства юмора. Меч лежал на том же стуле, где он вчера его и оставил. Он взял его в руки, бережно провел ладонью по клинку. Тот слабо, еле заметно откликнулся тихими радостными вибрациями. Похоже, что и для него эта ночь была тяжелой.

Наскоро перекусив и с удовольствием выпив крепкого свежезаваренного чая, он вышел во двор, где и расположился в знакомой беседке, под аккомпанемент мурлыканья увязавшегося следом кота.