Право на безумие

Он вытянул руку и позвал своего друга. Ладонь осталась пустой. Чувствуя, как покрывается холодным потом, он позвал еще раз и, не дождавшись результата, бросился на кухню. Меч лежал там, где он его оставил, но никакого сияния не было. Красивый, блестящий, с причудливым узором клинок и рукоять без всяких украшений. Но металл был мертв (или не жив). Леший не знал, как это выразить, но сути это не меняло. Он взял его в руки, провел по клинку ладонью, поднял и покрутил над головой. Никакого результата это не принесло. Меч был безучастен к происходящему. В какой-то книжке он читал, что хозяева такого волшебного оружия в экстремальных случаях поят его своей кровью. Леший без раздумья сжал ладонь на лезвии. Тоненькая красная струйка побежала по металлу, неторопливо густея в теплом воздухе. Достигла кромки и размеренно закапала на кухонный стол. Все было без толку. Он выругался, помянув добрым словом сказочников-специалистов, положил меч и пошел к машине за аптечкой. Перематывая ладонь и вытирая капли крови, думал о том, что слишком часто стал заниматься такими вещами в последнее время. Отогнал угрюмую мысль, что это только начало, уселся на стул, уперся подбородком в лакированную столешницу и с тяжелым сердцем принялся изучать красивую узорчатую сталь. Сидел он так довольно долго с пустой головой, беспокойным взглядом, пытаясь понять, что он должен сделать. И решение пришло: откуда, как, не это было главным. Вдруг, даже неожиданно для себя, Алексей начал искать изумрудные искорки. Не в самом мече, а везде, и не глазами, а каким-то шестым чувством, так же, как он это делал, отыскивая путь меча, уходящего в портал. И они нашлись, точнее нашлась. Она была одна, маленькая, глубокая и очень яркая. А вокруг нее, словно умирающая лава, накатывали темно-красные хищные тяжелые хлопья. Он продрался сквозь это жрущее все живое на своем пути тепло, дотянулся до отблеска зеленой горошины и рванул на себя. В голове взорвалось изумрудным всполохом и, под звенящий колокольчиками детский голос, он потерял сознание.

15

В себя Алексей пришел на знакомом диване. Тело было легким, а голова светлой. Открыл глаза и принял вертикальное положение. Вся комната переливалась зелено-изумрудным мягким успокаивающим светом. Он вздохнул полной грудью и улыбнулся. «Старый» был в руке, значит, все было хорошо.

- Алеша, ты как, живой?

Голос Арлетты был взволнованный и, как ему показалось, немного испуганный.

- Ага. Который час?

- Около восьми. Это что, так актуально? Что у тебя здесь произошло?

Она практически кричала.

- Не знаю, но сейчас, похоже, все замечательно.

Он посмотрел на стоящих перед ним женщин и непроизвольно улыбнулся. В свечении клинка они обе были похожи на мертвенно бледных, перепуганных, но очень красивых представительниц потусторонних сил.

- Какие все-таки вы, девчонки, симпатичные. Давно тут стоите?

- Как на диван тебя перетащили, так и стоим, дышать боимся. Оксана хотела «скорую» вызвать, но я не дала.

- «Скорую»? Все так плохо?

- Плохо? Возвращаемся довольные и счастливые, с кучей подарков и всяких вкусностей, а ты на кухне валяешься. Весь скрюченный, твердый как камень, лицо черное, с пеной на губах. Как, по-твоему, это плохо? Оксанка с перепугу над тобой все известные молитвы перечитала.

- Да нормально все.

- Я вижу, что все нормально, припадочный ты наш. Хочешь, фокус покажу?

Она подошла и, намотав на руку платок, взяла меч и понесла его из комнаты. Леший пошевелил пальцами. Ладонь не болела, похоже, порез зажил.

- И вот так постоянно.

Меч снова был в руке, а он его не звал.

- Я четыре раза пробовала его у тебя забрать. Не успевала глазом моргнуть, а ты у нас вновь при оружии.

Он положил «Старого» на диван и сделал пару шагов вперед. Меч снова с легким щелчком  возник в руке.

- Здорово, конечно, а как я так ходить по улице буду?

Арлетта хмыкнула, Оксана, с благоговейным видом, пожала плечами. В общем, вопрос повис в воздухе. Он зачем-то вытер лезвие о штанину, еще раз улыбнулся и сказал:

- Оксана, у тебя такой замечательный кот, только не жрет ничего. Я его пытался сосиской накормить, отказался.

- Он у меня на специальном корме сидит. Давайте и мы перекусим, или выпьем. А то меня слегка колотит.

 Все молча согласились, и через некоторое время они сидели за наскоро накрытым столом в беседке, где Леший с удовольствием потягивал пивко, а дамы залечивали душевные раны с помощью французского коньяка. Во дворе чего-то не хватало. Осознав чего именно, Леший, оторвавшись от пива, удивленно спросил:

- А где моя развалина?

- Ее в автосервис увезли, пообещали, что через неделю будет как новенькая. Деньги я заплатила.

Он поперхнулся.

- Оксана, я не смогу отдать быстро. Месячишку потерпишь?

- Не надо. Будем считать это моим маленьким вкладом в вашу борьбу.

Он поперхнулся еще раз.

- Вкладом куда?

- В борьбу сил света против сил зла.

Голос Оксаны звучал торжественно, а глаза блестели то ли от возбуждения, то ли от выпитого коньяка. Арлетта, скромно потупив глазки, жевала ветчину, изображая святую невинность.