Право на безумие

Алексей смотрел в окно и думал, парочка примостилась на полу и, казалось, даже не дышала, парень просто не подавал никаких признаков жизни. Тишина длилась минут десять, а потом словно выстрел: «Привет, любимый», и быстрая короткая свалка.

Громила, пролетев через комнату, грохнулся спиной о стенку и тихо по ней сполз на пол. Белоснежка, с вывернутой и задранной к потолку рукой, рухнула на колени, уткнувшись носом в пыльный прикроватный коврик. Парень неожиданно очнулся от своей летаргии и, свернувшись клубочком, завизжал как обиженный щенок. А Алексей стоял и улыбался. У него начало першить в горле и появилась предательская резь в глазах, не иначе – от поднятой этой катавасией пыли. Он развел руки в стороны и сделал шаг вперед.

- Аля…

- С возвращением, хороший мой.

3

Владимир Петрович Федоренко шел на прием к начальнику Управления. Подобные вызовы всегда несут с собой некоторое волнение, особенно если тема предстоящей беседы не совсем понятна. Догадки можно строить всегда, но они хороши, когда сам добиваешься такой встречи, подразумевая решить волей генерала возникающие проблемы. Тогда знаешь хотя бы часть предполагаемого разговора. Почему часть? Потому что никогда не известно, о чем в свою очередь поинтересуется высокое руководство. Вопрос может быть любой, а соответствовать нужно всегда. Ошибок в этих случаях никогда не прощают. В данный момент это стояло очень остро, поскольку причина вызова полковника в высокие сферы была окутана завесой полного мрака.

Начальник Управления был фигурой серьезной, естественно, очень занятой и довольно своеобразной. Он довольно редко напрямую общался с руководителями подразделений, возлагая подобную честь на своих замов, однако очень любил выслушивать молодых лейтенантов и простых оперов, непосредственных разработчиков каких-нибудь материалов, конечно, если эти материалы были серьезными и могли, что называется, прозвучать. Во всех же остальных случаях беседы с руководителями этих оперативников несли в себе предпосылки предстоящих неприятностей.

Владимир Петрович в душе надеялся, что темой разговора будет его возможное назначение на должность начальника линейного отдела. Надеяться- то, надеялся, но холодным рассудком понимал, что услышит нечто совсем другое и, скорее всего, малоприятное. Он ждал своего назначения уже около месяца. Кандидатура была одобрена и согласована. По слухам, и приказ был подготовлен и уже лег на стол начальника Управления. И все. Целый месяц – никакого движения и никаких предполагаемых действий. Ответить, что случилось и в чем причина отсрочки, никто не мог. Четыре недели ожидания и тихого нервного стресса, и вызов на беседу. Если бы отказали, подобного не случилось. Отказали и отказали, объяснять причины не принято. И – на тебе. Бросить все, и на ковер к шефу.

В приемную он зашел с запасом в две минуты (генерал любил точность), и вопросительно взглянул на сидящего секретаря. Тот молча кивнул на дверь. Федоренко поморщился. Секретарь, предварительно не доложил, значит, его ждали. Ждали так, что отменили все ближайшие дела и встречи.

Убедившись, что секундная стрелка закончила свой круг, полковник толкнул тяжелую дверь.

- Разрешите?

- Да, Владимир Петрович, заходите.

Генерал стоял у окна и смотрел на ворону, которая расположилась на стоящем за окном дереве.

- Каркает и каркает. Что ей, неугомонной, надо? Хоть прапорщика из дежурки с рогаткой посылай.

Он повернулся к вошедшему.

- Присаживайся.

В кабинете, помимо хозяина находился еще один посетитель. Высокий, стройный мужчина в элегантном неброском костюме сидел на столе для заседаний и крутил в руках хрустальную рюмку.

- Познакомьтесь. Юрий Эдуардович, представитель Центра. Давай, Володя, располагайся. Коньяк будешь?

Посетитель несколько растерянно пожал узкую крепкую ладонь и осторожно присел на предложенный стул. Он ожидал чего угодно, но только не предложения «сообразить на троих».

 «Представитель» виртуозно, словно всю жизнь работал барменом, наполнил рюмки и уселся напротив, с нескрываемым интересом рассматривая смущенного полковника. Генерал звякнул рюмкой.

-Давай, давай. Точно – будет не лишним. Считай, что это приказ.

Федоренко влил в себя коньяк и почувствовал, как покрывается липким холодным потом. Приказ был навязчиво приятным.

Генерал проглотил дольку лимона и, улыбнувшись, посмотрел на своего подчиненного.

- Володя, не волнуйся. Скажи пожалуйста, у тебя такой, Егоров служил?

- Так точно. Погиб при исполнении служебных обязанностей. Представлен к ордену посмертно.

- Орденоносец, значит. Хорошо.

Федоренко успел еще подумать: «Почему хорошо быть мертвым орденоносцем?», как генерал огорошил еще раз.