Право на безумие

Порфирий Петрович аж стукнул кулаком по столу… но не то чтобы громко, скорее, эффектно, как бы ставя жирную точку в этом деле. И замолчал, посмотрев в сторону защитника, должно быть, ожидая от него ответного выпада. Но тот спокойно сидел на своём месте, всё так же уткнувшись в бумаги.

– Обвинитель, у вас имеются ещё вопросы к свидетелю? – спросила судья.

– Нет, Ваша Честь. У меня нет больше вопросов. Какие могут быть тут вопросы?

Судья отпустила женщину, а Пётр Андреевич вызвал новый персонаж.

В зал вошла Инга в лёгкой блузке и коротенькой юбочке. Её лёгкая, но уверенная походка заставила всех мужчин в зале оглянуться и проводить женщину взглядами вплоть до самой трибуны. Впрочем, и за трибуной любопытные мужские глаза не отпустили её, но изучали с ещё более пристальным вниманием. Женщины уже почти безнадёжно, но по инерции всё же поправили макияж.

После обязательной процедуры представления и принятия присяги свидетелем Берзин начал свой допрос. Он снова вышел из-за стола в центр зала и встал неподалёку от трибуны так, чтобы не загораживать собой судью. Какое-то время он молчал, держа левую руку в кармане брюк, а правой массируя череп. Глаза его, направленные куда-то в сторону, вверх, выражали глубокое раздумье и некое… смущение что ли, будто защитник не знал, с какого вопроса ему начать. Или знал, очень хорошо знал, но по какой-то неведомой причине никак не решался.

– Свидетель, – наконец, начал Пётр Андреевич, и было заметно, что слова он отпускает от себя с некоторым трудом. – Вы только что приняли присягу и обязаны говорить суду правду, одну только правду и ничего, кроме правды. Понимая это, я нахожусь в некотором затруднении, потому что вынужден задать вам несколько неприятных вопросов. Прошу простить меня заранее, и хочу заверить, что если бы не крайняя важность этих вопросов, я бы их ни за что не стал бы озвучивать.

– Я готова ответить на все ваши вопросы, – пропел ангельский голосок. – Прошу вас, задавайте.

– Благодарю вас, – поклонился Пётр Андреевич. – И не только от своего, но и от имени моего подзащитного.

Берзин прошёлся несколько раз перед трибуной и, наконец, остановился на том же месте, где стоял.

– Скажите, пожалуйста, – решился он начать, – узнаёте ли вы кого-нибудь в этом зале? Кроме меня, разумеется, мы с вами встречались в связи с этим делом.

Инга посмотрела сначала в сторону Аскольда, потом на обвинителя, затем оглянулась в зал.

– Многих… – ответила она, вернувшись вниманием к защитнику. – Я узнаю тут сразу нескольких человек.

– Протестую! – взорвался вдруг, молчавший до сих пор Петрович. – Защита пытается опорочить обвинение и весь уважаемый суд в его лице!

– Протест отклонён! – заглушила взрыв судья. – Порфирий Петрович, уважаемый, суду непонятно, чем вас может опорочить факт узнавания свидетелем нескольких лиц в этом зале? Если вы настаиваете на своём протесте, потрудитесь разъяснить суду его суть.

– Нет, нет… Я не настаиваю… – обвинитель почему-то сменил гнев на милость, вжался в свой стул и насторожился, как нашкодивший котёнок.

Это обстоятельство не ускользнуло от внимания Берзина. Но он не стал развивать свою догадку, только понимающе улыбнулся и поставил вопрос свидетелю более конкретно.

– Скажите, вы знакомы с подсудимым? Суд интересует именно этот человек, а не другие ваши знакомые.

– Да, он знаком мне, – ответила Инга, ещё раз осмотрев Богатова.

– И вы можете сообщить суду его имя?

– Не уверена… Он назвался Аскольдом… Но я думаю, это вымышленное имя.

– А почему вы так думаете? – искренне удивился Пётр Андреевич.

– Ну, так уж повелось,… клиенты, как правило, представляются вымышленными именами… да и само имя редкое… древнее какое-то… я думаю, так уже не называют давно.

– Простите, вы сказали «клиенты»… – уточнил Берзин. – Это означает, что подсудимый является вашим клиентом, я правильно понимаю?

– Да, – утвердительно сказала женщина. – Он мой клиент… Был, по крайней мере.

Пётр Андреевич прошёлся ещё раз мимо трибуны, помассировал лысую голову и снова остановился.

– Прошу простить меня, но я вынужден задать этот вопрос, – проговорил он несколько виновато. – Можете вы назвать суду род вашей деятельности?

– Да, могу, – совершенно спокойно согласилась Инга. – Я проститутка.

По залу прокатился ропот неодобрения. Но исключительно женского неодобрения, мужчины же предпочли помалкивать.

А Пётр Андреевич продолжил свой допрос уже более спокойно. Очевидно, он перешёл только что тот рубеж, который так затруднял, сковывал его вопросы, и теперь руки у него были развязаны.

– Скажите, свидетель, как вы можете охарактеризовать моего подзащитного – вашего клиента?

– Ну, как я могу охарактеризовать?… Хороший мужчина… я его надолго запомнила…

– Можете поконкретнее? Что означает «хороший мужчина»?

– Протестую, Ваша Честь! Защита превращает уважаемый суд в балаган!

– Протест отклонён! Продолжайте, Пётр Андреевич, но не забывайте, что здесь всё-таки суд идёт.

– Благодарю, Ваша Честь, – поклонился Берзин. – Я всегда помню об этом.