Право на дочь

"Лучше ничего не говори, Борцов. Иначе я снова начну думать и анализировать".

А я не хочу. Сейчас я хочу только чувствовать. Мне нужно это. Всегда было нужно. Ощущать его тепло, его запах и жажду. Пусть это иллюзия, не имеющая к любви никакого отношения — мне плевать. Я имею на неё право. Хочу получить желаемое.

Сегодня.

Здесь и сейчас.

Не знаю, слышит ли Лёша мои мысли, но он больше ничего не говорит. Его пальцы начинают скользить от поясницы вверх по позвоночнику, надавливая на каждый позвонок по отдельности и вызывая микровзрывы в моём теле. Кожа покрывается мурашками, а бёдра непроизвольно подтягиваются так, что колени оказываются на уровне плечей Борцова.

Это словно приглашение, и мужчина его принимает, потому что тут же толкается вперёд, сильнее вжимая меня в матрас. Теперь я в полной мере ощущаю то, насколько сильно он хочет... Не меньше, чем я. И пусть моё желание продиктовано чувствами, которые я так и не смогла окончательно заглушить, а его всего лишь животной похотью и мужской потребностью, я не собираюсь останавливаться и останавливать его. Пусть это случится.

Скольжу руками по спине Борцова, наслаждаясь каждой мышцей. Возможно, это последний раз, когда я прикасаюсь к нему подобным образом. Потом я не позволю себе это повторить. Именно поэтому сейчас не собираюсь сдерживаться.

Когда мои пальцы оказываются на его пояснице, я захватываю майку и тяну вверх.

Хочу тело к телу. Грудь к груди. Чтобы ничего не мешало.

Лёша позволяет снять с себя майку, после чего тянется к моей. Только он её не снимает полностью, а задирает до шеи вместе с лифчиком, оголив грудь.

— Так ты хочешь, Снежинка? — он снова ложится на меня и теперь трётся волосатой грудью о мои соски, двигая бёдрами между бёдер. — Или вот так?

Опускает голову к шее и проводит языком от уха к ключице. Лижет ниже, оставляя засосы — я чувствую, как кожа горит в тех местах, которые целует Борцов.

Боже... Как же я этого хотела. Я даже думать себе не позволяла, что хочу, но сути это не меняет. Потому что теперь не имеет смысла отрицать, что мне это было необходимо.

Лёша на мгновение отрывается от груди и поднимает мои руки вверх, тянет по ним майку, пока она не оказывается на запястьях, где он её завязывает.

— Что ты... делаешь?

— Чтобы не царапалась, дикая, — улыбается Лёша и прижимается поцелуем к моим губам.

Дальше я не успеваю сделать вдох, потому что Борцов меня переворачивает на живот и резко стаскивает штаны и трусики.

Мне это не нравится, потому что я хочу на него смотреть, хочу запомнить каждую деталь сегодняшней ночи и хочу трогать его, прикасаться к телу и губам.

Возмущённо начинаю ворочаться, слыша шорох позади. Связанные майкой руки мешают нормально повернуться.

— Тихо лежи, Снежинка, — командует Борцов, а уже в следующую секунду я ощущаю его тело сверху на себе. Полностью обнажённое тело.

Носом утыкаюсь в подушку и с шумом вдыхаю запах Лёшиных духов, которые пропитали наволочку. Тем временем Борцов кладёт ладонь мне на живот и подтягивает. Бёдра обжигает волной сумасшедшего жара, когда зад упирается в пах мужчины.

— Таешь, Снежинка... — сипит Лёша, доводя до дрожи.

Я умираю.

Мир вокруг перестаёт существовать, сосредотачиваясь в той самой точке, где мы с Лёшей тесно прижаты друг к другу. Я непроизвольно двигаюсь, чтобы ощущать больше, но Борцов мне не даёт, удерживая руки над головой и второй рукой сжимая талию.

— Прекрати меня... мучить!

Мужчина хрипло смеётся.

— Знала бы ты, Снежинка...

Его пальцы перестают давить на поясницу и медленно перемещаются вверх, поглаживая мою спину. Хочется выгибаться как кошке и стонать. Я кусаю губы до крови, чтобы быть тихой, потому что помню — кричать нельзя.

Лёша неторопливо наматывает мои волосы на кулак и тянет вперёд.

Больно, но это какая-то приятная и сладкая боль. Я не хочу, чтобы он останавливался.

Рывок — Лёша отпускает волосы и снова опрокидывает меня на спину. Нависнув надо мной, мужчина утыкается лбом в мой лоб и тяжело дышит.

— Скажи "да". Я хочу услышать.

Нет. Ничего не буду говорить. Это лишнее. Неужели он не понимает?

Отрицательно качаю головой.

— Скажи, Снежинка...

Вместо слов я приподнимаюсь и кусаю его за колючий подбородок, а бёдрами толкаюсь вверх, заканчивая то, что начал он.

Борцов с просвистом втягивает воздух через зубы, а я снова кусаю его только теперь за плечо, потому что мужчина резко опускает бёдра вниз, со шлепком вжав меня в кровать.

Я не знаю, как в этот момент не взрываюсь. Кровь ударяет в виски, а огненный хлыст обжигает живот и бёдра.

— Упрямая. Дикая, — рычит Лёша, ещё раз ударив бёдрами.

Затем ещё и ещё.

— Господи... — хнычу, прикусывая солноватую кожу мужчины.

Глухой скрип кровати и шлепки влажной кожи о кожу заполняют комнату. Хочется кричать, и очень жаль, что это невозможно.

Лёшины губы впечатываются в мои, поглощая стоны и вздохи. Ноги дрожат, а глаза самопроизвольно закрываются.

"Как же ты мне был нужен... Я ведь любила тебя... Я и сейчас тоже..."