Право на доверие

Отчужденная тишина, царящая между нами, угнетала. Странно. Сидишь рядом с человеком, можешь коснуться его рукой, а чудится, что на разных полюсах. Но о чем мне говорить с ним? О погоде? Я с укором покосилась на небо, грозившее «обрадовать» нас очередным ливнем. Об общих знакомых? Я почти никого не знаю из Северного Предела, да и пятнадцать лет — большой срок. О Западных завоевателях? Причинах Раскола, сражениях… Был ли меченый лично знаком с Королем Предателей Кагеросом тиа Стэкла и его правой рукой Демоном Льдов, эссой из рода Исланд, пошедшим против своего клана? Брр, забудь, Лана. Еще приснятся…

Он мог бы рассказать о… моем даре. Меня поражала осведомленность изгоя в вопросах, о которых я не имела ни малейшего представления. И это учитывая, что мое положение теоретически позволяло получить доступ к обширным источникам информации! Неполным, как я имела возможность недавно убедиться. Особенно в части, касающейся меня самой. Может, спросить Рика?

Я помотала головой. Нет. Потребуется многое открыть, а я уже успела удостовериться: чем больше люди знают о тебе, тем ты уязвимей. Главный парадокс жизни заключается в том, чтобы остаться собой, нам приходится прятать свое истинное «я» от окружающих. Ты ведь понимаешь это не хуже меня, меченый?

Внезапно я обнаружила, что загипнотизировано изучаю пробивающийся сквозь редкую щетину узор на лице дракона. Рик поймал мой взгляд, оскалился, а в глазах мелькнуло бешенство.

— Нравится?

— Это было больно?

Меченый рассеянно потер щеку, прищурился, пряча тени, заполонившие бездну.

— Не помню. Это было давно.

Врет, видела, что врет. Все он помнит. Но допытываться не собиралась: у каждого есть воспоминания, которыми не хочется делиться. Я решила, дракон отмолчится, но он неожиданно продолжил.

— Если подумать, я легко отделался, — невесело усмехнулся Рик. — Изначально предателей приговорили к смерти. А облезлые ящерицы, которые продолжают совать длинный нос во все щели, ни с того ни с сего вступились за нас. И казнь заменили вечным изгнанием. Сила, крылья, небо! Да кому они нужны! — его голос наполнился ядовитой желчью. — Живут же люди без всего этого. Вспахивают, засеивают поля, пожинают урожай. Растят детей. Умирают от голода, старости и болезней. Или по прихоти какого-нибудь третьесортного королька. Большинство из них существует сегодняшним днем, не задумываясь ни о будущем, ни о судьбе мира. И даже счастливы в своем невежестве!

— А что плохого в тихой безмятежной жизни? — недовольно спросила я. Судьбу мира ему подавай, ишь ты!

— Ничего. Если теплая соломенная подстилка и полная кормушка — предел твоих мечтаний, — изгой пристально смотрел мне в глаза, по-прежнему усмехаясь. — Только не жалуйся, когда придет хозяин и поведет на бойню.

Сволочь! Я досадливо прикусила губу. А ведь под опекой сестры я действительно не задумывалась, что творится за порогом моего собственного дома. Крыша над головой, приготовленные прислугой обеды, четкий распорядок дня, бесчисленные, надоевшие до жути обязанности и правила, регулирующие поведение в каждое мгновение. Твердая уверенность в завтрашнем дне, распланированная на десятилетия вперед жизнь. Я мечтала о свободе, но не могла представить, что однажды лишусь размеренного уклада своего быта.

— Злой ты, — в сердцах бросила я меченому. — Правильно тебя изгнали.

— Правильно, — неожиданно легко согласился тот. — На войне нет правых. Но когда она заканчивается, историю пишут победители, клеймя проигравших изменниками и убийцами. Наверно, я должен быть благодарен: мне дали шанс тихо выжить где-нибудь в глубинке. Проблема в том, девочка, что если дракону обрубить крылья, он все равно не станет человеком. Хотя тебе такая участь не грозит, — в тоне изгоя послышалась откровенная издевка. — Ты у нас блистательный птенец! Надежда клана! Будущее Предела! Великая и могучая Повелительница Небес Лаанара тиа Веретта!

Рука ушла в замах. В этот раз он не попытался ни остановить меня, ни уклониться. Лишь насмешливо прищурился. А ведь именно удара он и добивается, вдруг осознала я. И замерла.

— Это ведь очень больно — потерять все, чем дорожил?

— Жрица? — дракон вздрогнул, подтверждая: угадала.

— Больно, обидно, страшно, — я обхватила плечи руками, тщась спрятаться от нахлынувшей тоски по дому. — Когда семья и друзья отрекаются от тебя. Когда родные стены превращаются в чужие. Неужели цель, ради которой ты сражался, заслуживала столь высокой цены?

— Сентименталистка, — сердито прошипел Рик сквозь зубы. — Да что ты понимаешь?