Право на эшафот (СИ)

— Можете прочитать, — милостиво разрешил он. — Но подписать всё равно придётся, раз уж вы дееспособны, как мы недавно выяснили.

— А если не подпишу?

— За вас это сделаю я. Имею такое право. Свадьба через пару часов. Как раз успеют составить контракт и сообщить графу.

— Вот он обрадуется, — сладко улыбнулась я. — Или он тоже недееспособен? Сколько ему лет, Ваше Величество? Мне не придётся ему читать сказки на ночь?

— От сказок на ночь в вашем исполнении и я бы не отказался, — неожиданно хохотнул король.

Наверняка желая вогнать в краску, он медленно обвёл меня взглядом с ног до головы, задержавшись в районе декольте. Не сказать, чтобы там были выдающиеся достоинства, но стыдиться мне тоже было нечего. А из-за того, что снизу всё было безжалостно сдавлено, грудь казалась даже больше и аппетитнее, чем была на самом деле.

— Мне считать это предложением руки с вашей стороны? — прощебетала я, опять затрепетав ресницами. — Тогда я могу хотя бы сесть, Ваше Величество? А то я сегодня уже настоялась.

— Сесть можете, — милостиво кивнул он, и я сразу воспользовалась его разрешением. — Что касается предложения… руку предложить не могу, она обещана, а вот кое-что другое, не совсем приличное…

Он подался ко мне через столик, на котором стоял недопитый кофе и лежали недоеденные булочки, которые сейчас привлекали меня куда больше короля. Можно сказать, манили своей недосягаемостью. А вот досягаемость короля меня начинала тревожить в связи с тем, что ,как оказалось, зуб он имел на меня вовсе не из-за своей ориентации.

— Спасибо, Ваше Величество, но неприличного не надо. — Я сладко улыбнулась. — Я не запятнаю честь герцогов Эрилейских.

— Полноте, Эстефания, — лениво протянул он. — Да на этой чести уже чистых мест нет, одно маленькое пятнышко ничего не изменит. И почему я с вами не поговорил, а сразу приказал увезти? Упущение… Непозволительное пренебрежение столь красивой особой.

Он протянул ко мне руку, я отшатнулась, чувствуя, как внутри зарождается страх. Почему-то вспомнился древний анекдот.

Главный инквизитор: «Сжечь ведьму!»

Его подчинённые: «Жалко, она такая красивая…»

Главный инквизитор с тяжёлым вздохом: «Ладно, но потом всё равно сжечь».

И вот это «потом всё равно сжечь» так явственно прозвучало в голосе короля, что сомнений не осталось: как бы мы ни общались, потом всё равно меня ждала плаха. Красота красотой, а королевские обязанности никто не отменял.

— Ваше Величество, через сколько, вы сказали, свадьба? А я ещё брачный контракт в глаза не видела. Как и жениха.

Я встала из кресла и отошла за его спинку. Король тоже встал, цапнул со стола одну из моих булочек, которую я мысленно уже съела, откусил немного, одобрительно заиграл бровями и сказал:

— Контракт вам сейчас принесут. Жениха увидите на свадьбе. Ждать недолго.

И ушёл. А я поняла, что для меня столь скоропалительная свадьба будет уже перебором. Не выдержит моя нежная психика казнь и свадьбу в один день.

Я взяла чашку и подошла к окну. Второй этаж. Внизу никого нет и калитка приокрыта. Я бы сказала, приглашающе приоткрыта.

От размышлений меня отвлёк стук в дверь. Служащий принёс мой экземпляр брачного контракта. Я поблагодарила, дверь закрыла и вернулась к окну. Контракт сложила и засунула в единственно доступный мне сейчас тайник — декольте. Почитаю на досуге, когда окажусь в безопасности.

Из занавесок и одеяла получился вполне приличный канат, которым я и воспользовалась, спускаясь так, чтобы не засветиться в окне ниже. Самое смешное, что мне это удалось, хотя спуск в развевающейся юбке, которая путалась, всячески мешая, — то ещё удовольствие. Очутившись на земле, я целеустремлённо бросилась к калитке. Куда бежать, я пока не думала, главное — подальше отсюда.

— Эй, красотка, я же говорил, что помолюсь. Как видишь, мои молитвы доходят до самого бога.

*нанд — вестник Двуединого, часто изображающийся прекрасной белокурой и голубоглазой девушкой

** ксуорс — сверхъестественное существо, олицетворяющее злое начало (в образе человека с рогами, копытами и хвостом)

Глава 4

Давешний даритель розы перегораживал дорогу к свободе, что в моих глазах делало его намного менее симпатичным. Хотя, на беспристрастный взгляд, несмотря на некоторую наглость или благодаря ей, он был хорош: лет двадцати пяти, с пышной шапкой вьющихся почти чёрных волос и пронзительно синими глазами. Одежда его, несмотря на простоту, выглядела дорого, а перстень на безымянном пальце был не просто украшением. Как и серьга в ухе, придававшая ему сходство с пиратом. Не настоящим, нет, а таким киношным, романтичным пиратом, который восстанавливает справедливость.

Задний двор гостиницы выходил на улицу совершенно пустую, даже не скажешь, что с другой стороны, на площади, кипит жизнь. Но эта пустота ничего не стоила при ненужном наблюдателе.

— Тогда обратитесь к нему ещё раз с просьбой помочь мне убежать.

— Зачем? — удивился он. — Голову тебе рубить никто не собирается.