Право на эшафот (СИ)

— Двуединый, радость-то какая! Ваша Светлость, Ваше Сиятельство, какое счастье видеть вас обеих в добром здравии. Мы уж не чаяли увидеть вас вдвоём.

Она всплеснула руками, и на лице её появилась такая непритворная радость, что я поневоле почувствовала себя виноватой: экономку я помнила, но просто как некую картинку, и понятия не имела, как к ней относилась. Меня выручила тётя.

— Алисия, увы, наши проблемы на этом не закончились. Племянницу оправдали, но придворный маг ей косо поставил блок на знания о магии, и она утратила ряд воспоминаний. То есть может не помнить кого-то из слуг или что-то случившегося. Его Величество обещал решить этот вопрос, но он лицо занятое, кто знает, как долго он будет решать без напоминания.

В словах тёти прозвучал намёк, что Теодоро вообще не станет этим заниматься. Подозреваю, что в этом случае она и напоминать не будет.

— Двуединый, вот горе-то, — Алисия прикрыла руками рот и смотрела на меня с состраданием. — Меня вы помните, Ваша Светлость?

— Я помню, кто вы, — ответила я. — Но только имя.

— Коли будет на то милость Двуединого, память вернётся. Где это видано, оправданного артефактом Истины продолжать мучить. Невиновна — и точка. Я сразу говорила: не может наша Эстефания кого-нибудь отравить. Ой, простите, Ваша Светлость.

Она опять зажала рот руками, но я понятия не имела, за что она извиняется, поэтому сказала:

— Ничего страшного не случилось, Алисия, и это главное.

— Алисия, распорядись об ужине. Мы пока отдохнём с дороги, — недовольно сказала тётя.

Экономка поклонилась, показывая готовность к работе, но прежде, чем уйти, уточнила:

— Вы помните, где ваша спальня, Ваша Светлость?

— Да, спасибо.

С дорогой до спальни я справилась самостоятельно и вскоре была в этом королевстве белого, розового и золотого. Очень симпатичная девичья спаленка, из которой кукол убрали не так давно, заменив их томиками романтических стихотворений. На туалетном столике стоял букет с розовыми розами, а рядом с ним — сияющая Эсперанса.

— Ваша Светлость, радость-то какая. Я так за вас молилась. И не только я.

Её слова были намёком, возможно, на того самого барона, но я не помнила, насколько была с ней близка, чтобы делиться такими личными переживаниями. Нужно будет потом обыскать комнату: Эстефания не ожидала ареста, возможно, остался дневник или письма. Да, письма. Могла же она переписываться с неподходящим бароном? Втайне, разумеется, поскольку даже я понимала, что открыто это было бы неприлично.

— Эсперанса, я хочу принять ванну, — скомандовала я.

— Сию минуточку, Ваша Светлость.

Она метнулась за дверь, а я подошла к хорошенькому белоснежному бюро и выдвинула верхний ящик. Ага. Как я и думала: корреспонденция. Приглашения, приглашения, приглашения. Ни одного личного письма. Тонюсенькая пачка личных писем нашлась во втором ящике, и были они от подруг. Просмотрела я два, и в них не было ровным счётом ничего интересного. Странно, но я почти не испытывала неловкости от того, что сую нос в чужую жизнь. В мою-то эта ушлая девица засунет нос без ограничений, а я здесь как слепой котёнок тыкаюсь, не зная, откуда прилетит. Да и жизнь эта теперь, как ни крути, моя.

— Ваша Светлость, ванна готова, — отрапортовала Эсперанса. — Я ваши письма и дневник припрятала, вы же говорили, что не хотели бы, чтобы в них кто-то сунул нос. Я их сжечь хотела, после того как… — Она помялась и закончила явно не так, как собиралась: — Я всё принесу, как ванну примете.

Это известие порадовало куда больше приготовленной ванны, и благодарила я от всего сердца. Эсперанса смущалась, как девочка, и мешала мне раздеваться. Точнее, она была уверена, что помогает и что герцогини не должны такой ерундой заниматься лично. Пришлось смириться, а то до воды я бы никогда не добралась.

Только опустившись в пенную пышность приготовленной ванны, я ощутила, как устало тело, которое всё это время ни на миг не расслаблялось. А теперь, гляжу, жизнь налаживается. Правда, тётя так и не призналась, какие у неё на меня планы, но пока до их реализации дойдёт дело, я успею осмотреться и в случае чего даже удрать.

Эсперанса тем временем промывала волосы, досадуя, что за ними не следили в должной степени и они почти потеряли свой блеск. Но маска, которую она нанесёт, вернёт былую красоту. Кроме маски на волосы, она нанесла ещё и маску на лицо. Наверное, тоже чтобы вернуть утраченную красоту.

— И ноготь сломали, Ваша Светлость, — укорила Эсперанса. — Подпилить надо.

Она ворковала надо мной, как над маленьким ребёнком, а у меня было чувство, что я вернулась домой, так было тепло и уютно. Ещё дневник прочитаю — и часть деталек встроится в пазл. Сейчас же хотелось просто отдохнуть.

— Про ужин вы не забыли, Ваша Светлость? — забеспокоилась Эсперанса. — Нам же ещё волосы высушить и уложить надо.

Пришлось вылезать из уютной пены, и горничная опять захлопотала, вытирая от воды и втирая лёгкую полупрозрачную суспензию в кожу, от чего та засияла. Волосы она сушила полотенцем с чем-то магическим и делала это привычными движениями, но я опять-таки ничего не помнила.