Право на эшафот

– Я знаю место, где он начинается. Ход отзывается на кровь Эрилейских и какое-то короткое слово на «А». Возможно, вы вспомните, ваша светлость?

– Возможно.

Слово я помнила, поэтому по дороге в замок размышляла, не будет ли глупостью с моей стороны тащиться ночью на встречу со столь подозрительной личностью, как Эмилио. Не верилось, что он отказался от своих планов и решил добровольно со мной расстаться, но я прекрасно понимала, что другой шанс заполучить свои письма и развязаться с чужой клятвой может и не представиться. Если бы барон де Монтейо казался порядочным доном, я не задумываясь пришла бы на встречу, но теперь следовало взвесить все за и против. Пока против набиралось куда больше.

– Радость-то какая, ваша светлость, – встретила меня улыбающаяся экономка. – Ее сиятельство сообщила, что прибудет завтра утром. Наконец-то вы сможете наносить визиты и принимать у себя соседей, а то целыми днями сидите, как затворница, в библиотеке. А там, глядишь, и бал ее сиятельство устроит.

– Да, бал – это замечательно, – согласилась я с деланым оживлением.

На чашку весов с «за» опустилась весьма увесистая гирька. Встречусь я или нет ночью с Эмилио, но бежать нужно вне зависимости от этого.

Глава 18

Я еще раз пересмотрела подготовленные вещи. Письма Эмилио, в которых ничего ценного не было, но которые я собиралась обменять на свои. Кошелек с деньгами, как вырученными от продажи жемчуга, так и найденными в комнате, судя по всему, выданными опекуншей герцогине на мелкие расходы. Не сказать, что сумма была совсем мелкой, но ее не то что на безбедную жизнь не хватит – даже при весьма скромных тратах больше чем на пару месяцев не растянуть. Надеюсь, в университетах предусмотрена стипендия. На случай, если таковой нет, я тоже подготовилась – выбрала из драгоценностей предметы без гербов и без особенностей, которые позволили бы вычислить владельца. Таких вещиц оказалось немного, поэтому я добавила кольца с камнями покрупнее, чтобы в случае чего продавать запчастями: камни – отдельно, золото и платину – отдельно.

В крови горел азарт. Эмилио я опасалась, но умеренно, потому что имеющимися заклинаниями могла от него отбиться. Постаралась предусмотреть все варианты. К примеру, сварила зелье по противодействию ментальной магии – если ему вдруг придет в голову внушить мне, что я все еще в него влюблена. Выпила его загодя, потому что у этой вкусной тягучей жидкости был неприятный побочный эффект, особенно сильный поначалу, – ускоренный обмен веществ. Навещать каждые кустики по дороге к бывшему предмету обожания как-то неромантично. К полуночи обменялось все что можно, а лишнюю жидкость я не пила.

Сваренное зелье по превращению меня в обычного человека я аккуратно завернула в чепец, добавила амортизирующий кокон и опустила в карман, которых в платье Эсперансы, надеваемом мной ради конспирации, было аж два. Во второй карман отправились письма, все три пачки, до самого последнего листочка: желания сохранить что-то на память от Эмилио не нашлось, сколь ни рылась в глубинах души. Драгоценности карманам я не доверила, им пришлось увеличить размер моей груди. Перстни и серьги приятно покалывали кожу, даря уверенность в завтрашнем дне.

Беспокоила судьба горничной, которую тетушка непременно вывернет наизнанку, чтобы узнать, куда я делась. Конечно, я попыталась обезопасить ее по максимуму, отправив вечером в деревню к родственникам, где она якобы будет ночевать. Но тете при желании не составит труда расколоть девушку. Единственное, что Эсперанса сможет ответить, – это то, что я встречалась с Эмилио, но в данном случае честность не позволит ей сохранить рабочее место. Боюсь, что уволят ее без выходного пособия и без рекомендаций. Но у нее речь шла всего лишь о работе, а у меня – о жизни, так что, подавив сожаления, в последний раз окинула взглядом комнату, которая так и не стала моей, и выглянула в коридор.

Дело двигалось к полуночи, и в замке царила тишина: кто-то уже вкушал заслуженный отдых, кто-то продолжал работать, но делал это так, чтобы до господских покоев не доносилось ни шороха.

Активировав заклинание, гасящее звуки, вышла, прикрыв за собой дверь. Идти было недалеко, до ближайшей ниши в стене, где стояла уродливая старинная ваза. То есть сама фаза была прекрасной формы, но изображенные на ней головы чудовищ внушали отвращение и безотчетный страх, поэтому, проходя мимо, я всегда ускорялась.