Право на кровь

Макса швырнуло вниз, но он успел ухватить Юрку за одежду. Оба свалились на пол и покатились. Макс приложил Юрку затылком о стенку. Тот зажмурился и ударил его коленками в живот. Дыхание у парня перехватило, а потом перед глазами все померкло от боли.

Юрка вывернул ему руку в болевом приеме, вырвал топор. Тот улетел куда-то в комнату и грохнулся об стену.

Сознание помаленьку возвращалось. Макс пришел в себя. Перед носом стенка прихожей, оклеенная обоями. Правая рука завернута чуть ли не к затылку. Между лопаток давит что-то, да с такой силой, что того гляди треснет хребет.

Макс дернулся, извернулся, пытаясь стряхнуть Юрку со спины. Тут его голова дернулась назад, показался потолок и край светильника. К шее над кадыком прикоснулось что-то тонкое, еле ощутимое.

– Дернешься – песец тебе, – издалека донесся голос Дубровина. – Последний раз спрашиваю, кто это был?

– Юрка, включи мозги, – кое-как выговорил Макс. – Откуда мне знать? Ты его сам привел. Тебе показалось. Ты таблеточки попей, которые доктор прописал. Галлюцинации отпустят, параноик хренов.

«Шило» у горла исчезло. Рука, еще нывшая от боли, сползла с затылка и упала на пол. Давление на спину усилилось, шею обдало горячим ветерком.

Макс ударил затылком и попал Юрке по носу. Дубровин матерно выругался, отшатнулся. Макс вывернулся, перехватил руку с ножом почти у самого лица, выкрутил до хруста. Он оскалился, заметив, как Дубровин резко побледнел, как закатились его глаза.

Нож упал на живот Максу. Он столкнул его, попытался отпихнуть подальше, но не успел. Юрка навалился всем весом, рухнул, как шкаф, и локтем пережал Максу горло. Он давил сверху, тяжело дыша, жал с вовсе уж безумной силой, обливался потом, слизывал кровь с разбитой нижней губы.

Макс выгнулся над полом. Перед глазами все поплыло, покрылось рябью. Очертания предметов таяли, будто кто-то стирал их ластиком.

Стая птиц ломанулась в окно. Их было штук сто, а то и больше. Они влетели с шумом и треском, рассыпались, как уголь из мешка. Пыль затянула комнату и кухню так, будто наступила ночь.

Парень пришел в себя от боли, но уже другой – жгучей, быстрой. В ушах звенело, голова моталась, как не своя. Макс приоткрыл глаза и получил еще один удар по лицу. Вернее, пощечину, сильную, с оттяжкой.

Он сообразил, что сидит в коридоре спиной к стене, а рядом на корточках кто-то в темной одежде. Этот тип отвесил ему еще две плюхи, чертыхнулся и пропал. Где-то недалеко загремело, зажурчало. На голову Макса хлынул дождь.

Он вскинулся, проморгался и помотал головой. Его накрыл кашель. Приступ был просто зверский, такой силы, что парню казалось, будто сейчас все потроха выпадут из его горла.

– Держи.

Чашка, из которой недавно пил Юрка, оказалась перед носом Макса. Он сделал пару глотков и зажмурился. Остатки воды выплеснулись ему в лицо.

Парню стало чуть легче. В глазах снова появилась резкость. Голова уже соображала, пусть пока и неважно.

Этот заботливый субъект – не Дубровин. Юрки вообще не видно. Зато в поле зрения Макса попал кухонный стол. Он лежал на боку и перегораживал дверь в коридор. Еще поблизости валялся нож. На полу много бурых пятен и чей-то ботинок. А наверху…

Макс поднял голову и увидел Казарцева. Тот стоял рядом и пристально смотрел на него.

– Мы ж соседи, – сказал капитан ФСБ и натянуто ухмыльнулся. – Повезло тебе, что я близко живу. Иду мимо, вижу – машинка знакомая стоит. Дай, думаю, загляну на огонек, посмотрю, что да как. – Он протянул Максу руку.

Тот поднялся сам, постоял, приходя в себя, огляделся. В коридоре точно бегемоты спаривались. Даже зеркало на внутренней дверце шкафа разбито, створка в щепки, ручка на соплях висит. Зато светильнику повезло, не пострадал, единственный, пожалуй.

А на пороге комнаты ничком лежит Юрка. Он не шевелится и вроде как даже не дышит.

Макс подошел, наклонился над ним и не увидел ничего, кроме коротко стриженного затылка и спины, обтянутой курткой. Левая рука лежит ладонью вверх, правая подогнулась под живот. Нет ни крови, ни следов от выстрела.

Казарцев неслышно оказался рядом и перевернул Юрку на спину. Снова ничего, не считая кровоподтека на левой скуле и разбитой нижней губы.

Казарцев приложил пальцы к Юркиной шее, сосредоточился, повернулся к Максу и осведомился:

– Водка есть?

Есть, конечно, хотя и не водка, что за вопрос. Но как бы не время сейчас, да и потребности нет.

– Только вискарь.

– Давай! Да не стой ты, иди уже!

Макс послушно потащился в кухню, перебрался через стол и достал с полки бутылку виски, оставшуюся с тех давних посиделок. Он двинул обратно, и тут его снова скрутил кашель. Макс открыл воду и пил прямо из-под крана, пока не стал захлебываться.

Он очнулся окончательно и первым делом увидел Казарцева. Тот глотал виски прямо из горлышка. Отпил, надул щеки так, точно зубы полоскал, и выплюнул в смородину, где было непривычно тихо. Потом капитан с бутылкой в руках перемахнул через стол, согнулся над неживым Юркой и зачем-то начал лить виски ему в рот.

– Жив твой дружок, поспит и очухается, – негромко пробормотал Алексей, когда Макс подошел ближе.