Право на кровь

Ему было весело. Он скалился во весь рот, смотрел на Макса, на Дубровина, глянул в сторону канавы, на часы и пошел к «девятке».

Юрка выдохнул что-то невнятное, исподлобья глядя Казарцеву вслед. Он все еще не выпустил из рук нож с темным от крови клинком, но за клиентом не торопился.

Макс глянул на Юрку, на беспечного Казарцева, быстро пошел за ним, догнал у заднего колеса «Опеля», придержал за рукав.

Он сделал вид, что разглядывает женщину, убитую одним выстрелом, и тихо произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Сувенир. Так надо.

То ли черт его за язык потянул, то ли интуиция взяла верх над рассудком, но Макс чувствовал, что все делает верно. Пока непонятно, кто Казарцев – игрок или охотник, но дорожка у них теперь одна.

Макс даже не пытался разобраться в вихре мыслей, всколыхнувшемся в голове. Вместо этого он подобрал с дороги какую-то небольшую книжку в кожаной обложке, развернул.

Это оказался паспорт на имя Капустиной Марины Владимировны, сорока девяти лет. С фотографии на Макса глядела раскормленная бабища с трогательной улыбкой. Глаза по-девичьи распахнуты, физиономия изумленно-туповатая. Макс поглядел на заострившееся лицо покойницы, бросил паспорт ей на грудь и отвернулся, борясь с тошнотой.

Казарцев хлопнул себя по лбу и двинул обратно. Не обращая внимания на Юрку, он присел на корточки рядом с убитым мужиком и принялся деловито обшаривать его карманы. Дубровин маячил рядом, держал нож клинком к внутренней стороне запястья и следил за каждым движением Казарцева. Тот спокойно обыскал мертвеца, вытащил что-то из его нагрудного кармана, повернулся к Юрке.

– Антиполицай, – услышал Макс. – Дядя сел за руль пьяным, что является грубейшим нарушением правил дорожного движения, а это карается…

– Поехали! – перебил его Юрка, пряча нож. – Нельзя здесь оставаться.

Казарцев легко поднялся на ноги, первым оказался возле «девятки» и сел в машину. Там он скинул капюшон, пригладил волосы, глядя на себя в зеркало.

Потом клиент повернулся к мрачному злому Дубровину, который плюхнулся позади, и сказал:

– Ну, спасибо, мужики, удружили. Думал, врут про вас, но теперь вижу, вы свое дело знаете.

– Пошел! – буркнул Максу Юрка.

Он не отвечал на восторги Казарцева, точно того и в природе не существовало. Клиент заткнулся и всю обратную дорогу глядел в окно. Но временами Макс ловил в зеркале его взгляд, тяжелый и мутный, как у смертельно больного зверя.

Всю обратную дорогу они молчали. Казарцев словно заснул, прижавшись виском к стеклу. Юрка смотрел вбок. Макс издалека увидел «Паджеро». Тот стоял под эстакадой на единственном сухом пятачке.

– Вам туда, – сказал Макс, остановив «девятку».

Казарцев покорно выбрался из нее и двинул к машине.

Юрка открыл дверцу и бросил на ходу:

– Машину поставь и меня не жди, сам доберешься. – Он кинул на сиденье тяжелый ключ от гаража, зашагал следом за Казарцевым, который уже ошивался возле «Паджеро», сел за руль.

Макс развернулся и поехал к Жарову. Сперва он тащился в правом ряду, потом отпустило, нервы почти успокоились. Макс открыл окно, вырулил влево и погнал по почти пустой полосе, не обращая внимания на капли дождя, летевшие в лицо.

Он гнал, пока не замерз, прикрыл окно и скинул скорость уже на въезде в поселок, остановился у знакомых ворот. Макс постоял, прислушиваясь, но створка не шевелилась. Ему пришлось выходить под дождь, открывать калитку, ворота, загонять «девятку» во двор. Гараж предсказуемо оказался закрыт, как и дом, – темный, тихий, но это было даже к лучшему.

Макс вышел на улицу, перекинул ключ через забор и пошел к городу. Топал он долго, больше часа. Чувство нереальности происходящего не отпускало его всю дорогу. Макс даже был рад дождю, шагал по лужам, не чувствуя холода, иногда встряхивался и шел дальше. А потом вместо одури накатила усталость, да так резко, что он с трудом гнал от себя желание уснуть под ближайшим кустом.

Макс дотащился до дачи, стянул с себя мокрую одежду и свалился на диван. Он отключился моментально, будто сознание потерял.

Макс очнулся от солнца, светившего в глаза, еще покрутился на диване, потом кое-как поднялся, подошел к окну. От туч и следа не осталось, солнышко припекало, точно в июле.

В смородине трещали дрозды, хотя жрать им там было уже нечего, а остатки урожая валялись на земле. Но птицы падалью брезговали, скакали по веткам в поисках свежих ягод и гнусно орали при этом. Макс поискал, чем бы в них швырнуть, перегнулся через подоконник, и тут зазвонил мобильник.

Дубровин, будь он неладен, поинтересовался здоровьем, самочувствием приятеля и сообщил, что подъедет через пару минут. Вернее, он уже тут. Не будет ли Макс так любезен впустить гостя.

Выглядел он паршиво. Макс не видел его таким, наверное, с тех черных дней прошедшей весны.

Юрка огляделся с таким видом, точно оказался в этом доме впервые в жизни, потоптался в дверях и прошел следом за Максом в кухню. Тот поставил чайник, открыл холодильник, поглядел в его пустое нутро и захлопнул дверцу. На завтрак придется ограничиться чаем, а потом топать в магазин.