Право на легенду

На этот раз он прилетел на озеро загодя, чтобы успеть до путины кое-что по хозяйству сделать. Когда-то тут была перевалочная база геологов, от них остался ветхий домик и кое-какие сараюшки. Пряхин все это довел до ума — любо-дорого посмотреть! А посмотреть было кому: как только начнется рыба, гости пойдут косяками. Лететь сюда полтора часа, и, хоть озеро лежало несколько в стороне от воздушных дорог, любители свежего воздуха и вяленой рыбы всегда находили причины уговорить летчика посадить «Аннушку» или вертолет около дома Пряхина. Да и уговаривать особенно не приходилось: летчики — они тоже люди.

Вот и сейчас он уже приготовился было сколачивать раму под вешала, но тут из-под крыльца вылез заспанный Мартын и коротко тявкнул. Пес был флегматичным до полного равнодушия к жизни и лаял только на подлетавшие к озеру самолеты. Пряхин поднял голову и прислушался: так и есть, летит кто-то. Он пригладил рукой волосы: как-никак, а гости, и пошел встречать самолет. Идти надо было всего-навсего за угол сарая, где еще со времен геологов осталась хорошо укатанная в прибрежном галечнике площадка.

— Здравствуй, Коля! — сказал он, когда летчик спрыгнул на землю. — Здравствуй, дорогой. Что нового на Большой земле?

— А что может быть нового? Крутимся помаленьку. Я тебе свечи привез для «Москвы», просил ты меня, помнишь? Ребята специально прислали.

— Вот спасибо! Я тут без свечей пропадаю, старые еле тянут. Ну, пойдем, чайку попьем, перекусим чего-нибудь.

Они посидели немного, попили чаю, и Коля стал прощаться.

— Мне еще лететь да лететь. Умаялся я вчера, четыре рейса на прииск сделал. Полоса едва держится, а надо взрывчатку вывезти. — Он усмехнулся. — Ваши строители, между прочим, фокусничают: массовый взрыв готовится, они хватились, а на складе пусто.

— Что еще за взрыв? — насторожился Пряхин.

— Под энергоцентраль. Первая очередь «Розы ветров». Не слышал, что ли? По твоему это ведомству, у Морозова.

— Ты не путаешь? — Пряхин привстал. — Не путаешь, Коля?

— Все точно. Они архитектора из Магадана ждут, я в диспетчерской слышал. Так что ты вовремя смылся, а то бы тебе вкалывать да вкалывать. Вчера лечу, вижу: с Валежного бульдозеры гонят. Как раз под это дело, думаю.

Пряхин покачал головой.

— Не может этого быть, Коля. Не может. На август было назначено, я сам видел график. А кто прилетает, не помнишь?

— Этого я не знаю. Слышал только, что как прилетит, так и начнут. Ну, поднялись, что ли? Проводишь меня до машины?

— Провожу, конечно. Спасибо тебе, и ребятам тоже спасибо. Погоди! Посиди маленько, я сейчас… — Пряхин пошел было к двери, но тут же вернулся. — Ладно, чего там! Слушай, Коля, забери меня отсюда. Я быстро, за полчаса соберусь.

— Да что с тобой? — оторопел Коля. — Как это забери?

— Очень просто. Посади в самолет и увези. Нужно мне позарез, понимаешь? Дело неотложное.

— Не могу, — упавшим голосом сказал Коля. — Я же на ремонт лечу, у меня ресурс кончился, мотор менять буду.

— Да тут разговаривать больше, чем лететь. К обеду как раз управимся.

— Голову мне оторвут, Даня. Ты же не маленький, понимаешь. Начальство доброе, когда ему не грозит: мы к тебе летаем, крюк делаем — это ладно, сквозь пальцы смотрят, а посади я тебя в машину, которую на ремонт гоню, — мне конец.

Он смотрел на Пряхина сочувственно, даже с испугом: раз уж Даня решил с озера улететь, да еще так вдруг, значит, у него важное дело.

— Ты чего заторопился? Может, случилось что?

— Ладно, — сказал Пряхин, вставая. — Чепуха. Забудем. Лети себе на здоровье. Как ты думаешь, заглянет сюда кто завтра-послезавтра?

— Не знаю. Туго сейчас, машины нарасхват. Слушай, я из Магадана позвоню, авось кто подскочит, а? Может, вертолетчиков уговорю.

— Позвони, — согласился Пряхин. — Чего же не позвонить.

Он проводил Колю до самолета, помахал ему вслед, потом вернулся к дому и снова принялся мастерить раму.

— Будем соображать, — сказал он вслух. — Сегодня вторник. Коростылев не прилетел, может, и не прилетит. Допустим, он прилетит завтра: день на встречу, день на ознакомление, день просто так: авось мне повезет. Коля говорил: «Как прилетит, так и начнут…» Ну, Коля не авторитет. Итак, у меня четыре дня. Четыре дня. Четыре дня на сто пятьдесят километров…

Сто пятьдесят километров… Он снова глянул в окно, за которым неистово сияло полуденное солнце, и ему увиделся сухой камнепад на Лахинском перевале, костлявые ребра гряды Пахтыкаля, запирающей долину; заросшие корявым кедрачом распадки, низины, злорадно чавкающие под ногами, нестаявший ноздреватый снег по бокам обветренных сопок — так ему все это явственно увиделось, что он перестал смотреть в окно, задернул занавеску, чтобы солнце не било в глаза, и лег на топчан. Ходок он хороший. И тундровик он тоже опытный, знает, что к чему. Можно успеть. Шансы на это есть. Большие шансы. Только может остановить его на полдороге Чаун, речушка плевая, когда в ней воды нет, а когда весной тундра накачает ее сверх берегов, тогда хоть на пароходе по ней плыви.