Право на легенду

Получив столь доброе заверение, Коростылев вернулся в зал, где рядом с его рюкзаком сидела тихая девушка, удивительно похожая на киноактрису Надежду Румянцеву: такой же у нее был трогательно-беззащитный вид, такие же глаза, от которых на душе делалось прохладно и чисто, с таким же радостным удивлением смотрела она вокруг себя.

— Все в порядке, Верочка, — сказал он. — Обещают нас отсюда вывезти.

Народу в Кепервееме скопилось великое множество; каждый на что-то надеялся, чего-то ждал, хотя все понимали, что отсидка в порту предстоит длительная. При таком положении вещей Верочке неимоверно повезло, но она всего лишь кивнула головой, как бы говоря: «Так оно и должно было быть. Ведь я тороплюсь, мне очень некогда…»

Еще в самолете, прежде чем уснуть, Вера успела рассказать Коростылеву, что она в прошлом году вышла замуж. Сразу после свадьбы муж ее уехал на Чукотку — так у них сложились обстоятельства, и с тех пор они не виделись. Теперь у нее начинается производственная практика, тоже почти на год, и поэтому она непременно должна повидать его перед отъездом. А времени у нее в обрез: только до места добраться и снова домой. На замечание Коростылева, что погода сейчас капризная и можно надолго задержаться, Вера только пожала плечами.

Вот и сейчас она не выразила бурной радости оттого, что все устроилось, потому что для нее это было совершенно естественным. Коростылев даже немного обиделся. Он летит по важному делу, должен изворачиваться, а эта девочка спешит на свидание, и ей ничего делать не надо, все само собой делается. И вид у нее такой, будто всю жизнь оно так и было.

Он тут же спохватился, что сердиться на нее за это глупо. И с шутливой грубоватостью добавил:

— Держитесь за акулу, Верочка. С акулой не пропадете.

— За какую… акулу? — Она перестала рыться в сумочке я посмотрела на него с недоумением.

— Это так… Поговорка. Со студенческих времен еще осталась. Означает: человек человеку — друг. А вы, Верочка, где учились?

— В медицинском. — Она сморщила нос, глаза у нее сделались веселыми. — А знаете, мне все время везет. Люди вокруг хорошие. У меня денег на дорогу не хватило — я ведь не дома живу, в общежитии, так мне наша преподавательница сама предложила. Билетов в Магадане не было, и опять кассирша помогла, вошла в положение. Все как друзья, хоть и незнакомые. Поверите? Мне Сергей шубу прислал, пушистую такую. Я ее когда получила, в такси оставила. Ревела. Подарок все-таки. И красивая очень. А шофер потом вернулся и по всему дому ходил, из квартиры в квартиру. Меня искал. А когда экзамены сдавала… Да что говорить! Вот и теперь тоже — вы мне встретились. Можно жить, правда?

Она переворошила свою сумочку, достала оттуда две большие конфеты и одну протянула Коростылеву.

— Ешьте. Это меня стюардесса угостила. Тоже очень хорошая девушка.

«Вот-вот, — сказал себе Коростылев, разворачивая конфету. — Весь мир для нее старается, как бы ноги не промочила. Ну и что? Может, так и надо. Может, мы преувеличиваем, когда говорим, что трудности оттачивают ум и закаляют волю? Так ли уж необходимо, чтобы человек без нужды продирался через жизненные неурядицы? Именно без нужды. Совсем это ни к чему. Хоть и говорят, что запасы энергии в человеке неисчерпаемы, но кто их считал?

О себе, например, ему не раз приходилось слышать, что вот у Коростылева, дескать, были трудное детство и юность, ему пришлось работать с пятнадцати лет, — помогать семье, — воспитывать младших братьев и так далее. Поэтому следует вывод: Коростылев и стал таким целеустремленным и даже талантливым. Путь его не был усыпан розами. Он шел через тернии к звездам. Все превозмог, преодолел, вынес и теперь стал твердым, как углеродистая сталь.

Очень красиво, если прислушаться. Только возникает иногда вопрос: а если бы жизнь у него сложилась по-другому с самого начала и ему не пришлось бы бросить школу, работать на лесопилке, класть печи вместе со своим дедом, известным в районе мастером; если бы он учился нормально, а не урывками, закончил бы институт как все, а не в три приема: один раз ему пришлось уйти по болезни, потом умер отец, и он перешел на заочное отделение, чтобы иметь возможность работать — если бы всего этого не было, не прибавилось бы чисто профессионального умения в главном деле его жизни?

Ладно. Это судьба. Или, назовем, обстоятельства. А дальше? Много ли приобрел он оттого, что его дипломный проект, получивший потом первую премию на всесоюзном конкурсе, ему дважды возвращали обратно: слишком он казался несовременным и не отвечал насущным задачам дня; много ли прибавило ему сил то обстоятельство, что проектировать «Розу ветров» он должен был чуть ли не втихомолку, по ночам, разрываясь между работой «для себя» и работой «для института».