Право на легенду

— А все же? Это ведь не секрет? Как ты, например, узнаешь, куда плыть, какая погода будет, какой ветер? Тут целая наука, наверное? Из поколения в поколение, да?

— Правильно. — Вутыльхин вынул изо рта трубку, выбил ее о борт и посмотрел на Коростылева. — Целая наука. Ты в логарифмах разбираешься?

— Разбираюсь, — растерянно сказал Коростылев. — Я…

— Правильно. Ты инженер, разбираться должен. Значит, поймешь, объясню тебе. Есть у меня таблица специальная. Это для проложения курса по карте. Так? Есть таблица приливов и отливов — это чтобы меня не сбило, когда прилив будет или отлив. Вот все. Арифметику знаешь, логарифмы знаешь, линейка у тебя есть — плыви. Чего же не плыть-то? Ты слушаешь, да?

— Слушаю, — сказал Коростылев. Будь он тогда чуть повнимательней, не закашляйся от неожиданности табачным дымом, он бы заметил, как пробежала по лицу Вутыльхина добродушная и слегка насмешливая улыбка.

— Только это для большой навигации, — добавил он. — Когда в открытое море идти надо. Там еще долготу определяю, широту. Инструмент у меня есть хороший, капитан один подарил. Секстант, знаешь? Вот все. А сейчас мы в заливе идем, тут компаса хватит. А погоду я по «Спидоле» слушаю. Ты разве не слушаешь?

Щеки Коростылева горели. Он не помнил, когда последний раз в жизни он так оглушительно, буквально до звона в ушах, краснел. Студентик недоученный! Можно подумать, в каменный век попал, к самоедам, что на чурку молятся, по плечу похлопать снисходительно захотел.

Он бы, наверное, еще долго говорил себе всякие злые слова, но Вутыльхин вернул его к действительности:

— Поселок мы бегом обойдем. Управимся. Потом поведу я тебя к человеку в гости. Без него нам не пробраться.

Вот таким образом уже к вечеру, когда он едва стоял на ногах после морской прогулки в оба конца, Вутыльхин привел его к капитану Варгу. Там его быстро отпоили чаем.

Варг, добродушно посмеиваясь, сказал:

— Через недельку двинемся, не раньше. Вы особенно не торопитесь. У нас тут не торопятся. Тимофей Иванович, например, очень доволен, что может целый день в клубе играть на бильярде. Он почему-то решил, что умеет играть на бильярде. Почему ты так решил, Тимофей Иванович?

Вутыльхин, не удостоив Варга ответом, сосредоточенно смотрел телевизор.

— Ну ладно. Хотите, я вам кактусы покажу? Редкие есть экземпляры.

Он повел Коростылева сначала к себе в «морскую, комнату», потом они прошли в «комнату Малкова», где на полу стоял разобранный лодочный мотор, а по стенам гирляндами висели связки копченого чебака, затем обошли остальные комнаты, веранду, длинный коридор, откуда двери вели в какие-то темные чуланы, в которые Варг уже и забыл, когда заглядывал, потом снова вернулись в комнату для гостей, где, кроме широченной тахты и кровати, стояли наготове две раскладушки.

Налив себе и Коростылеву чаю, Варг, как бы между прочим, сказал:

— Не один год строили. Кто только не помогал, сейчас и не упомнишь. Коллективный труд. Однако, худо-бедно, выстроили. — Искоса посмотрев на Коростылева, спросил: — Вам нравится?

— Нет, — сказал Коростылев. — Мне не нравится.

Варг даже поперхнулся от возмущения.

— А почему, разрешите узнать?

— Да разве это дом? Это, простите, палаты. Кубатура. Пространство для жилья. А самого жилья нет. — Он увидел, как Варг забарабанил пальцами по столу, и добавил: — Да вы не огорчайтесь. Дело поправимое. Просто надо, чтобы по вашему дому слегка прошлась рука мастера.

— Рука мастера? — переспросил Варг.

— Правильно.

— Вот вы и пройдитесь. — Варг посмотрел на Коростылева из-под очков. — А что? Критиковать и я умею. Вы архитектор, вам и карты в руки. Договорились?

— Договорились, — рассмеялся Коростылев. — Ловко вы меня… Только не сразу это делается. Приглядеться надо. К осени, пожалуй, как с поселком управимся, так и займусь. А пока я вам печь переложу, хотите? Ваша-то, я заметил, еле дышит.

— Да ну? — обрадовался Варг. — И печь можете? Хорошо. Мне ее, заразу, дважды клали и перекладывали, а толку… — Он посмотрел на Коростылева, который ввиду позднего часа уже собрался откланяться, и сказал категорически:

— Никуда вы не пойдете. Вся эта компания у меня живет, — он кивнул в сторону разморенных сном Вутыльхина и Пряхина. — Вы тоже оставайтесь. Веселее будет.

На другой день с утра Коростылев принялся за дело. Прежде всего он потребовал, чтобы ему из чего-нибудь сообразили фартук, потому что настоящий печник без фартука чувствует себя голым. Обрядившись в фартук, он призвал на помощь Пряхина и Вутыльхина. Втроем они полдня долбили во дворе слежавшуюся глину, просеивали песок, гасили в деревянной кадке известь. После этого, затащив все в дом, он сказал, что теперь начинается работа, а значит — посторонним делать нечего. Кроме того, будет очень много пыли, грязи, стука и других неприятностей, поэтому в «комнату Малкова», куда печь выходила фасадом, и в соседние комнаты тоже просит не заходить.