Право на любовь

– Хороший мой, – обнял собаку за шею.

Он ткнулся носом в щеку.

– Только мне можно, понял? Больше никого не подпускать! – говорю четко каждое слово.

Немец послушно подошел к новой хозяйке, вновь устроился в ногах. Я поднялся, отряхнул штаны, взял девушку за руку. Джек равнодушно поднял глаза и не шелохнулся. Понял. Вот и славно.

– Побегай, – махнул ему рукой и повел Настю в дом.

– Он такой умный, – восторженно попискивает девчонка у меня за спиной. – Такой… такой…

– Я долго занимался с ним, – улыбаюсь. – Вот здесь ты и будешь теперь жить, – обвожу рукой просторную гостиную с настоящим камином.

В раковине так и лежит кружка из-под кофе, которую я не вымыл, уезжая. Было как-то не до того.

– Не трогай, я ее сам помою.

Вижу в глазах энтузиазм и пресекаю сразу же:

– Комнату выбирай любую. Вопрос с вещами решим чуточку позже. Пока можешь раскопать в моем шкафу очередную футболку. Там же постельное белье и полотенца. В общем, все, что тебе понадобится, можешь спокойно брать. Стиралка внизу, на первом этаже душ, на втором ванная. Я иду на первый, – подмигиваю ей, поднимаясь в комнату за чистыми вещами.

Настена идет следом. Я спиной ощущаю ее любопытный взгляд, слышу взволнованное дыхание. Из шкафа достаю нижнее белье, домашние камуфляжные штаны цвета «хаки», черную футболку. Разворачиваюсь и наталкиваюсь всем корпусом на девушку. Дыхание останавливается, сердце подскакивает к горлу.

В этих обстоятельствах слишком опасно находиться так близко друг к другу.

Вдох.

Ее запах врывается в легкие. Никаких духов, дезодорантов и гелей для душа. Ее чистый, женский запах, сводящий до боли пах. Настя стоит и смотрит на меня своими огромными, широко распахнутыми глазами. Ее едва приоткрытые губы умоляют смять их в поцелуе. Завожу ладонь за голову, цепляюсь пальцами за темные волосы на затылке, приближаю ее лицо к себе максимально близко. Так, что наши губы едва касаются друг друга.

– Ванная в соседней комнате, – хриплю неслушающемся голосом, огибаю ее, чтобы больше не касаться, трусливо сбегаю вниз, злясь на себя за эту слабость.

Мы помылись, перекусили в неловком молчании, я ушел в кабинет заниматься делами. Настя тихо вошла следом, устроилась с ногами в большое кресло, притихла, изредка поглядывая на меня. Кажется, у меня появился «хвостик». От этой мысли на лице расцвела идиотская улыбка и настроение плавно стало расти вверх.

– Держи, – даю ей небольшой планшет, давно валяющийся у меня в столе, и зарядку. – Пилот под столом, воткнись в свободную розетку.

Хоть фильм посмотришь или музыку послушаешь, все не так скучно будет, – уперся

взглядом в монитор, изучая все, что успел нарыть мой гениальный айтишник.

Уйдя с головой в документы, упустил момент, когда Настя встала со своего места. Вздрогнул, почувствовав ее руки, обнимающие меня со спины, и горячее дыхание на шее, когда девушка произнесла свое тихое:

– Спасибо.

Глава 28. Сергей

Перетянул ее к себе на колени, устроил голову на плече, стал перебирать шелковистые прядки еще влажных длинных волос. Не удержался, поцеловал в лоб, задержавшись губами дольше приличного. Так приятно ощущать ее рядом. Теплая, уютная, сейчас такая спокойная, домашняя девочка.

– Прости меня. Сереж, – шмыгает она носом.

Приподнимаю пальцами за подбородок ее лицо. Очерчиваю скулы, касаюсь губ.

– Это ведь он, да? – Она жмется ко мне плотнее, ища защиты, которая так была нужна ей все эти годы. – Из-за него погибла твоя семья?

– Да, – не вижу смысла скрывать от нее этот факт. – Так что во всем есть свои плюсы. Я долго его искал, и вот теперь он мертв.

– Ты не так хотел, – перехватывает мою ладонь, сжимает ее своей. – Я виновата.

– Конечно, – горько усмехаюсь. – Только не в том, что эта мразь сдохла не так, как мне хотелось. Это теперь не важно. Ты виновата в том, что помчалась туда, рискуя собственной жизнью. Так делать нельзя, Настя. Это была несусветная глупость! Безрассудство ребенка!

– А что мне еще было делать? – стучит кулачком мне в грудь. – Ну скажи? Как я должна была тебя найти? Я думала, ты вернулся в тот город. Понимала ведь, что будешь искать убийц.

– Понимала она, – разжимаю ее кулачок, целую каждый тонкий пальчик. Сердце в груди бахает с невероятной силой. – Ни хрена ты не понимала! – ругаюсь. А чего еще делать?

Дуреха!

– Сереж, я…

Быстро соображаю, что будет сейчас, прикладываю палец к ее губам, заставляя молчать.

– Не надо, – прошу, почти умоляю.

В ее глазах удивление, а я теряюсь. Даже не вспомню, когда последний раз чувствовал нечто подобное.

– Слезай, – сталкиваю Настю с себя, пока еще в состоянии хоть как-то контролировать инстинкты. – Мне нужно закончить с делами. Завтра поеду к твоему отцу.

– А я? – малышка возвращается в кресло.

– А ты дома останешься.

Открывает рот, чтобы возмутиться.

– Без вариантов!

Губы смыкаются, надувает щеки и замолкает.

– Наказана, – напоминаю ей.

Руки чешутся выпороть хорошенько, зудит где-то под ложечкой, в пальцах, на коленях все еще горит след от ее бессовестной пятой точки.

– Хорошо, – бурчит себе под нос, пряча взгляд.