Право на любовь (СИ)

Меня прибить?! Шизик! Ладно, это всё цветочки. Не прибил же. Паше Кастету спасибо. Теперь самое страшное. Не дай бог, Слава заикнется маме, что я работала в стриптиз-клубе. Вот она-то меня убьёт. Нет. Для начала устроит грандиозное скандалище, а потом кинется на меня с яростью питбуля. Даже вовремя забаррикадировавшаяся дверь в спальню не станет для неё преградой. Наверно, для мамы мой стриптиз и расставание с Алехандро станет последней каплей в чаше её терпения. Хотя, нет. Последняя капля как раз сидит напротив меня и хитренько ухмыляется. Вот мой перепихон в отеле с Кастетом маму и доконает. Надо как-то отсрочить эту расправу надо мной, и желательно информацию про мои танцы нагишом тоже придержать.

Но, посмотрев ещё раз на по-бычьи сопящего старшего брата, я с видом паралитика сглотнула слюну. С ним сейчас не резон разговаривать. Сорвётся, не дай бог. Но перспектива скандальчика с мамой угнетает в разы больше, чем оплеуха от Славика. Так и быть — рискну! К тому же, если что, Паша заступиться. И наш с братом разговор не скатится до типичного мордобоя.

Какого, блин, мордобоя?! Славик же не тиран какой! И насколько я осведомлена, ещё ни одна девушка не жаловалась на побои. Все дружненько вздыхали о его страстной любви, а не о пристрастиях к БДСМ. Слава добрый, хороший и спокойный… сама себя мысленно настраиваю на мышиный писк в сторону брата, и тут же в цепочке из синонимов появляется жирнющая точка «БЫЛ». Мой брат был таким до того, как помацал меня полуголую в стриптиз-клубе. Сейчас милый Славик ядерная бомба с нестабильным детонатором. Любое шуршание с моей стороны и БАМ! Я труп. Но мама хуже…

— Слава, — тихонечко пропищала его имя.

Тишина. Повторяю свою попытку.

— Ну, Славочка. Ты обиделся, да?

Он задерживает на минуту дыхание и, поиграв нервно челюстями, шумно выдыхает. Молчит, будто ничего не слышит. Вот псих! Но, не будем делать резких движений. Продолжим в том же щупающем темпе. Не кричит и то ладно.

— Слава, я плохая, знаю, — почти всхлипываю для большей убедительности своего раскаяния. В зеркало дальнего вида специально не смотрю. Там Паша, просто угорает надо мной, едва сдерживая булькающие в горле смешки. — Я очень плохая. Очень-очень плохая дочь, но ты только маме не говори. Она расстроится. А ей сейчас нельзя расстраиваться.

— Расстраиваться нельзя?! — резко развернувшись, рявкнул брат и уставился на меня огнемечущим взглядом.

Правда, один глаз нервно подёргивался. В другой ситуации, я бы улыбнулась, но не в этой. В этой меня прям в спинку сидения от страха вжало! Перебор. Надо было ещё немного помусолить тему с моим плохим поведением и не вспоминать про маму. Славик типичный маминькин сынулька. В хорошем смысле этого слова. Мать для него святое! А я гадина вечно расстраиваю маму.

— О матери вспомнила?! А когда голой жопой вертела перед мужиками, вспоминала?! — заорал во всё горло брат, чуть ли не перевалившись на меня через разделяющее нас сидение. — Маме, бляь, не говори?! Тебе, что бабла мало?! Голодаешь, тварь неблагодарная?! Сукаааа! Да у меня встал на тебя!!!

Закричал Слава и, как саданул кулаком в спинку сидения. Прям рядом с моим левым ухом. Меня на мгновение даже оглушило то ли от его медвежьего рёва, то ли от ударной волны. Брат столько злости вложил в этот удар, что в кожаном сидении образовалась вмятина.

— Но, ты же не знал, что это я, — с осторожностью промямлила, хлопая испуганно ресницами, как в лучших ретро фильмах. Ну, где ещё крупным планом глаза в кадре. — Не считается.

— Что? — с растерянным удивлением переспросил брат, округляя глаза. — Ты сейчас серьёзно? Или прикалываешься?

— Слава я…

Открываю рот, чтобы сморозить ещё подобную глупость, но брат, хрневший от предыдущей, медленно возвращается назад на своё сидение.

— Тормозни, я выйду, — говорит он Кастету.

Тот притормаживает на обочине рядом с городским пляжем, и Славик выходит. Я бросаюсь за ним. Хватаю его за руку, а он, ничего не говоря, отмахивается от меня, как от назойливой мухи. Я повторяю свою попытку снова и снова, но брат никак не реагирует и с потерянным видом бредёт к накатывающим на берег волнам. Уже не выдерживая такого пофигизма Славы, наклонившись беру горсть песка, и бросаю ему в спину. Знаю, совсем по-детски. Ну, хоть так привлеку его внимание!

— Вы достали меня! Достали, ясно?! Ты и мать! Теперь ещё и этот сопливый Студент! Вы вечно лезете в мою жизнь! Вечно всё решаете за меня! Я что маленькая?! Я взрослая! Взрослая! — кричу замершему на месте брату.

А что ещё мне оставалось делать? Только вопить, как всё достало. Вся моя сознательная жизнь идёт по указке мамы и брата. Ну, как по указке? Мама сказала, а брат поддержал. А я? А я должна подчиниться. Мама хотела, чтобы я изучала углубленно иностранные языки и оплачивала мне репетиторов. О моём желании посещать танцевальную студию даже слышать ничего не хотела.

— Ещё чего удумала?! Танцульки в жизни не пригодятся! — заявила она, когда я предложила компромисс. Три раза в неделю занимаюсь языками, а по выходным посещаю студию.