Право на меч

Пытаясь представить, что еще могло пойти не так, я потер висок: от усталости начинала болеть голова. Пора и правда ложиться.

– Это уж точно. Что думаешь? – Рут уселся в тени, будто из привычки ходить по чужим острогам. – Ну, по поводу этого… всего.

Без гвоздей мы не могли поставить требушет. Без требушета – взять замок. Без решения в штабе – сдвинуться с места. А мое влияние заканчивалось на бастарде, который мялся, как дитя перед Эйвом. Фанатиком и лодырем с пустой, как ведро, головой…

Какой-то солдат из моего отряда тупо шевелил палкой угли и смотрел отрешенным взглядом, явно не понимая, зачем он здесь. Над нами гасло небо.

– Не думал я, что мы сюда доберемся. – Сидя на ящиках, я уперся локтями в ноги, чтобы расслабить спину. – А теперь не уверен, что сможем отсюда выбраться.

Такие вещи и не стоило объяснять. Рут следовал за мной по пятам почти целый день. Видел штандарты над лесом.

– Две сотни Долов, и все наши, – согласился приятель. – Что ж, подождем еще год-другой, пока приедет новая подмога? Или будем ловить их в лесу до самой зимы?

– Самому бы знать.

Рут покачал головой и сипло рассмеялся. Наверняка Эйв Теннет сейчас улегся бездельничать, пока Долы готовятся к нападению. Одна пустая голова, из-за которой погибнут сотни людей. И я в том числе.

– Единственный верный способ выжить в битве – держаться от нее подальше, – сказал я вслух, вспомнив «Немую власть». – Похоже, с этим я уже промахнулся.

– И не только с этим, – неожиданно отозвался Рут. – Нас могло бы здесь не быть, – с наглым видом уточнил он и снова отпил из фляги. – Напомни-ка мне, дружище, зачем мы тут околачиваемся?

Сегодня я слушал бредни фанатика, упреки ленивых стариков и нытье бастарда. Славный конец дня – слушать проповедь от пьянчуги!

– Если ты вдруг не заметил, мы тут два года пытаемся взять земли, и…

– Мы? – Рут вскинул бровь.

Я посмотрел на флаги Восходов, поправил капральский плащ и мрачно уточнил:

– Мы и еще полтысячи солдат.

– Берем мы, а замок достанется какому-нибудь проходимцу, – буркнул он.

– Верно. Это называется заработать репутацию, – я посмотрел на него с вызовом.

Рут скривился и перебил меня:

– Репутация! Миленькое слово. Послушай. – Его левая рука указала куда-то на запад. – Было времечко, когда я мечтал прославиться. Так, чтобы каждый в городе знал мое имя. И знаешь что? Не было ни дня, когда я бы не пожалел об этом.

– Еще бы, – я усмехнулся, – кому нужна слава первого пьяницы…

– Я не только пить умею, коли ты не заметил.

Подул ледяной ветер с севера. Отряхнув рукав от осыпавшихся иголок, я поспорил:

– Вот и я показываю им, что способен на большее. Ради своего дома, свободной жизни…

Сегодня Рут был особенно угрюмым:

– Не все дорожки ведут к одной цели.

Будто бы Рут в этом понимал куда больше, чем Финиам, Саманья или Удо. Я улыбнулся с издевкой, сложил руки на груди.

– Прекрасные слова, полные мудрости! Научите меня, о великий! Контрабанда или пьянство – что вы посоветуете? Боюсь, виселица мне не подходит…

Рут тяжело вздохнул, и мне на миг показалось, что он вот-вот потеряет самообладание. Почему-то мне захотелось его разозлить:

– Так что, наставник, мне уже приступать к пьянству?

Он завинтил флягу и повесил ее на пояс. Мимо прошли новобранцы и поздоровались с нами. Один назвал меня по фамилии. Как скоро мы будем их хоронить? Если, конечно, снабжение не потеряло лопаты…

– Все, отлегло? – сказал Рут с пугающим спокойствием. – Я десять раз предлагал тебе отличных вдов. Одна другой краше – приданое, земли, звания, знакомства. Уж попроще, чем ловить стрелы или резать детей, не так ли?

Друзья, которые хуже врагов. Я чуть склонил голову набок, разглядывая этого пьяницу.

– Раз ты такой мудрый, скажи-ка, Рут, отчего ты по сей день таскаешься за мной в этой дыре и вечно причитаешь? Не нравится – дороги открыты, – я обвел рукой холмы. – Во все стороны! – Рядом с нами дорог не было, только вдали едва виднелась серая полоса от замка Бато. – Нет, серьезно, – я вскинул бровь, – где твоя богатая вдовушка? В каждом городе их полно – твои слова!

Кто-то из отряда стал на нас поглядывать и греть уши. Рут покивал, а потом подошел к ближнему костру.

– Ты удивительно слеп, приятель. Приглядись-ка, – он ткнул пальцем в свое чумазое лицо. – Я был рожден крестьянкой от разбойника с болот. Ни в моей роже, ни в моей крови нет ничего благородного. Все, что я могу предложить, – плохую репутацию, ворох долгов, пьянство, и самое главное, как ты успел заметить, – виселицу! – Он хитро улыбнулся, будто победил. Снова потянулся к фляге, постучал по ней пальцами, но почему-то оставил болтаться на поясе. – Как видишь, меня не обручат даже с мертвой старухой.

Я процедил так тихо, чтобы нас не услышали:

– То есть раз мне свезло чуть больше, я должен подлечь, как последняя шлюха, под старую вдову?

Рут пожал плечами, будто речь шла о пустяке.

– Не пойму, чем тебе шлюха хуже солдата. – Он отвернулся, и глубокие тени расчертили его глаза. – Нет пути чище или грязнее. Просто одни ведут к цели, а другие – уводят прочь.