Право на меч

В бою ему слегка досталось. Что само по себе удивительно: я искренне считал, что Эдельберт вовсе не слезает с коня и не бывает там, где гремит битва.

– Чему именно?

– Всему. Вот этому вот, – бастард со странной злостью обвел рукой лагерь.

После ночной потасовки я вел новую битву – с сонливостью. Глаза слипались, шевелиться было лень, а вино только добавляло усталости.

– Что, сложный вопрос? – усмехнулся бастард, не зная никакой меры.

– Меня учили все понемногу. – Я проследил за телегой с водой для коней. – Саманья, лучший фехтовальщик Излома.

Бастард хмыкнул.

– Финиам, мудрый и давно мертвый старик. Один палач, который рубил голову королю, – или так сказывают в паршивых песнях.

– Еще?

– Портовые головорезы. Первый пьяница Крига. – Я постарался припомнить всех. – Сама чертовка Восния, много раз.

– Хм.

– А еще оболтусы Гвона, две безнадежные хамки и…

– Ладно-ладно, – бастард помахал ладонью. – Довольно. Чему научили-то?

Я скривился, глянув на мертвенно тихий лес по ту сторону поля.

– Чтобы что-то получить в краю последних скотов, нужно переплюнуть их всех.

«Стать хуже палача».

Эдельберт фыркнул, надменно задрав подбородок:

– Этому здесь учат с пеленок.

Я и не думал спорить. Просто кивнул:

– И в живых остаются только самые прилежные ученики.

Неважно, хочется ли тебе спать, есть и как много ты сделал за два года. Всегда найдется новая работа. Я вежливо указал ладонью на шатры.

– Солдаты уже начали ставить требушет? – Бастард уклончиво кивнул. – Нам нужно проведать, сколько парней осталось у Долов. Не хотелось бы штурмовать вслепую.

Бастард не спорил. Более того, сделал вид, что собирался отдать точно такой же приказ. Я остался в компании гретого вина и без особых надежд. Будет настоящим чудом, если в штабе уладят этот вопрос до того, как стемнеет…

Через час меня нашел Рут. Повязка на его кисти почернела от крови, а он расхаживал так, словно не чувствовал боли.

– Слыхал, вы отправили разведку следом за парнишками Долов, – и по голосу ясно, что приятелю что-то не нравилось. – Я бы сходил вон туда, южнее, – он указал на отрезок леса, подальше от замка. – В ночь. Сегодня в ночь.

Я отложил кружку и посмотрел в подзорную трубу. Деревья, поле, никаких дорог и признаков жизни. Лес как лес.

– Чего скажешь? – с нетерпением спросил приятель.

«Главный разведчик войска с одной рукой!»

Положив подзорную трубу на колени, я побарабанил по ней пальцами и ответил:

– Не сходил бы.

– Это почему? – насупился Рут.

Он даже не пил сегодня, если верить запаху. Его глупым вопросам не было никакого оправдания.

– Потому что таков приказ.

На востоке от штаба кто-то страшно ругался. Кажется, дело дошло до драки. Обычно Рут с удовольствием смотрел, как солдаты молотили друг другу лица. Сейчас он стоял, сложив руки на груди, и портил мой день.

– Слышал, тебя снова повысили, – Рут ухмыльнулся. – Теперь совсем важным стал, приятель?

Я выдержал его взгляд. С хрустом сложил подзорную трубу и кинул ее на столик у пня. Кажется, она скатилась на землю, но мне было все равно.

– Даже если бы меня понизили, Рут, ты бы остался в лагере. – Я не дал ему вклиниться в разговор. – Потому что ты не самый главный разведчик, не самый первый трезвенник и не самый важный солдат, с какой стороны ни погляди!

Рут не стал спорить, только осведомился:

– Значит, это ты говоришь от себя?

– Нет, дьявол! Я представляю господина Эйва Теннета…

– Хорошо. – Рут зачесал грязные волосы на затылок. – Я слышу приказ, просьбу или угрозу?

Просьбами подтирались все кому не лень.

– Приказ, – бросил я и отправился в штаб.

Почему-то в последний сезон абсолютно все желали ставить мне палки в колеса. На ровном месте. Непременно с героическим видом.

Мост через Ласковую реку выглядел совсем новеньким. На его камнях еще не вырос мох, и ровный борт по обе стороны не потерял ни одного булыжника. Каждый камень стоял в растворе, как защитники на стене замка: до последнего, на десятилетия. А может, и на века.

– Чего у-уставился? – спросил Сэир Данган. – Не мешай нам работать!

Строитель маячил на той стороне реки. И пытался поднять обтесанный камень, но тот постоянно вываливался у него из рук. Я прошел по мосту, чтобы помочь.

– Поше-ел вон, – выругался Сэир, и его разбитая голова наклонилась к левому плечу. – Это наш берег!

– А он все равно скоро тут будет, чего ты ругаешься, – меланхолично заметил солдат Эдельберта и почесал стрелы, торчавшие за его лопатками.

– Дафай, еш-ше пару шахов! – манил рукой Бун и улыбался почти беззубым ртом.

За их спинами виднелся подъем на гиблое всхолмье. У грозовых облаков, почти под самым небом, стоял пепельный замок. Его ворота открыли. Я должен был попасть внутрь.

В реке не бежала вода – она цвела, как глубокая лужа. Я остановился в двух локтях от другого берега. Ветер дул мне в спину, гнал вперед. Вот только шагнуть было почти некуда: вся дорога и обочина подле нее полнились людьми.

Мертвые лежали, раскинув руки и ноги, сидели, запрокинув головы, выгнувшись в неестественных позах. Кто-то смотрел на меня и что-то бормотал. Кто-то молчал и косился с укором.