Право на меч

– А я поняла, кто вы! – весело заметила Кари, приглаживая перья на древке стрелы, которая торчала из ее ребер. – Настоящий мерзавец!

– Вы не могли бы, пожалуйста, меня снять? – без особой надежды крикнул Амил. Веревка на его шее почти истлела, выцвела от времени.

Штандарт Долов лежал в грязи, земля казалась бурой, как стылая кровь.

– Тебя уже отпустили погулять? – спросил брат, и я не видел его лица. – Отпустили? Отпустили уже?

Я сделал шаг назад и увидел Рута. Он сидел на горелых обломках сарая и тряс перевернутую флягу над своим лицом. Фляга была пустой.

– Вот знаешь, что хуже всего? – вздохнул он. – Теперь я не могу даже выпить. Миленькое дело!

Что-то в этом всем казалось глубоко неправильным. Обреченный замок, живые на берегу мертвых, застывшая вода.

Открытые врата замка манили к себе. Значит, Бато сдался, и нужно только сделать шаг…

– Но я не хочу! – крикнул я.

– Тогда на кой хер ты идешь сюда?! – вспылил Коваль.

Моя стопа коснулась другого берега, и холод стал подниматься выше – к колену, к бедру, к животу.

Я подскочил и вцепился рукой в грубую ткань палатки. Теплая, но пустая постель. Храп солдат.

– О дьявол, – прошипел я, рухнув обратно. До рассвета оставалось еще несколько часов.

Утром, лагерь Восходов

Требушет на первый взгляд выглядел ничего. Вроде бы. Если бы я только что-то смыслил в требушетах! Возможно, они как люди – на вид в самый раз, но стоит только поручить им дело…

– Выстрелит? – коротко спросил я у бастарда.

– Должен, – так же коротко бросил он. Потом добавил чуть тише: – Я заплатил этому недоноску тройной капральский паек. Должен.

Речь, разумеется, шла об инженере. Гроцер щебетал и нелепо размахивал руками, как птица хлопочет над выводком в гнезде.

– Туда, туда! Ага! – Его голос менялся с визгливо-яростного до трепетно-заботливого. – Да не туда же, дурень! Я сказал: туда! Что не ясно?!

Солдат с повозкой совсем потерялся. Он суетился, стараясь поставить ее ближе к инженеру, и в итоге чуть не отдавил тому ногу.

– Гвозди-то нашли? – спохватился я.

Бастард пожал плечами:

– Вроде бы нет.

Мы оба с тревогой покосились на основание осадной машины. Требушет выглядел ничего, и теперь это вызывало опасения.

– Господин! Господин Эде… э-э…

Из западной части лагеря к нам спешил, спотыкаясь, какой-то солдат. Бастард почти простонал:

– Что еще, во имя всего святого?!

Я увидел ужас на лице солдата и на всякий случай приподнялся на носках, чтобы заметить новую беду. Ни пожара, ни сверкающих копий врага, ни конницы…

– Разведчики, – выдохнул солдат, – показались. Точней… поймали их.

Парня явно отправили собирать оплеухи от командира. На его лбу словно написали «можно бить, я несуразный».

– Схватили, значит? – Эдельберт вздохнул. Первые признаки усталости показались даже на его ленивом лице. – Требуют выкуп?

– Э-э, господин, ну, как бы… не совсем.

Бастард отпихнул солдата локтем с дороги и прорычал:

– Хоть кто-то в проклятом лагере может дать ясный и односложный ответ?!

Я поспешил следом. Идти пришлось недолго. Эдельберт достал подзорную трубу, навел ее на лес, где раньше виднелись штандарты Долов. Скривил губы, а потом грязно выругался.

– Вон они, мать их! – Подзорная труба перекочевала в мои руки. – Хороши!

Увеличив ближний край леса за поляной, я увидел разведчиков. Вернее, то, что от них осталось. Одна голова показалась мне смутно знакомой, и я замер. Светлые волосы, ровный лоб…

– Что там? – Меня пихнули в плечо, и я выдохнул с облегчением. Еще никогда я не был так рад услышать голос Рута.

Я передал ему подзорную трубу. Лицо приятеля никак не изменилось, когда он увидел то же, на что теперь глазели все на этом холме. Я ждал, что вот-вот мой друг разразится чем-то вроде «я же говорил». Но он проворчал совсем другое:

– Любители сраного искусства.

Все помолчали.

– Это точно наши? – засомневался Эдельберт.

– Вижу Бослика, – ткнул пальцем один из его подчиненных. – Ну, вроде бы.

– Дак он не ходил разведывать, дурень!

Похоже, в последнее время меня подводило зрение. Или рассудок. Даже глядя в подзорную трубу, можно было разобрать лишь общие очертания: посеревшую кожу, распухшие шеи и окровавленное древко этой хлипкой конструкции.

– Почему головы? – взволнованно сказал сержант. – Разве же Хайвик не у нас?

Еще вчера вопли сотника Долов будоражили округу. Возможно, у Урфуса были какие-то счеты с солдатом, или он надеялся выведать что-то полезное у врага. Я убедился, что полезного в Хайвике столько же, сколько бывает золота в выгребной яме.

Сержант уже посчитал головы и явно переживал за расходы.

– Паршиво, ничего не скажешь.

– Хуже. Мы все еще не знаем, сколько их там, – заметил Рут, явно нарываясь. – Если спросите меня, то я бы…

Эдельберта так перекосило, будто он не видел покойников за все годы войны. Я схватил Рута за шиворот и потащил к требушету, подальше от новых проблем.

– На пару слов, – выдохнул я, но хватку не ослабил.

Два года назад приятель учил меня говорить со старшими по званию. Сейчас же сам лез в петлю. Так пить – последний ум потеряешь. Удивительно, как он не позабыл про свою матушку!