Право на меч

Я переглянулся с ней. Ее рука легла поближе к поясу – готова к бою, как и всегда. На мгновение я растерялся, не обнаружив Рута в хвосте отряда. Из двадцати трех человек в колонне я мог положиться разве что на четверых, и одного пришлось оставить позади.

Плелся за нами и тот, кого не звали. За небольшим камнем, посреди голой земли, чернел балахон. Белые кости, серая кожа, слепое лицо. В последнее время я видел ее так часто, что перестал вздрагивать. Так привыкают к трупам в осажденном городе, к мошкаре в похлебке, к мозолям на усталых ногах, к пьянству друзей. Чего бояться тени, нелепого призрака? В чем-то мы с ней были похожи. Старуха не умела прощаться.

Ставница

Люди Барна не держали строй, волочились абы как, словно и правда вышли прогуляться. Смотреть в Ставнице тоже было нечего. Город вблизи выглядел куда хуже, чем из низины: старый деревянный частокол давно покосился, сгнил, потемнел, а местами и вовсе отсутствовал. Одинокая молельня стояла на склоне у обвалившихся кольев. Даже утешительный лик Матери не вырезали под скатами крыш. Должно быть, очень обидно погибнуть в такой дыре.

Возле сломанных ворот нас встретил мужчина с обвислым брюхом и пятью подбородками. Ярко-алое сукно никак не скрывало телесных изъянов. Я пожал пухлую руку с надеждой, что на этом недостатки купца закончились.

– Нур. А вы, э-э-э, Лэйн, – его глаза постоянно что-то выискивали у меня за спиной, – я наслышан о ваших, э-э, талантах.

Я улыбнулся:

– Говорят, я медленно думаю.

Он нервно хохотнул.

– Какие-то проблемы? – Васко сделал половину шага вперед.

Последний год я не был уверен, кто лучше: ленивые Псы Гарготты или безумцы Восходов.

– Пока – ни одной. – Я отпустил руку Нура.

– О, поверьте, никаких проблем я не допущу! Не в этом городе, не на этой земле. Все на месте, – подбородки Нура задрожали, – как условились. Пять телег, все тутоньки…

Конечно, городом этот поселок могли называть только дураки или храбрецы. Хлипкий забор у постоялого двора, через который перелезет и ребенок. Деревянные срубы и одна широкая улица, что уводила от конюшни к базару. Всего три каменных здания: особняк на возвышенности, косой дом у центра и небольшое здание на два этажа до поворота на мыльню. Возможно, дом ремесел. Если бы здесь цвела торговля…

В общем, гиблое место. За полтора года я насмотрелся на нищие села Воснии. Может, и правда стоило вернуться в Оксол.

«Есть три вида роскоши, за которую платят жизнью. Первая – сожаленья о былом», – припомнил я «Немую власть».

– Славный город, – дрожали подбородки купца, – отец мой жил тут, а до него – дед…

Нур повел нас, опасливо озираясь, будто задумал обокрасть. Я бы заподозрил неладное, да только такова цена хорошей репутации: всякий потеет при твоем виде. Может, Нуру бы и пригодилось потерять лишний подбородок.

– Борделя тут нету, – задумчиво произнес Коваль и исправился: – На хер.

– Бортелей много хде нет, а шлюхи пофсюду.

Пульрих пригладил стеганку под животом и размечтался:

– А я б тут пожил. Из камня строят, вона!

– Это ты еще в замке не был. – Руш что-то жевала и перебивала всех с самого утра. – Кругом камень, кости мерзнут. Балдеж.

– А ты, поди, бывала?

– Бывала, и не раз. Вид с башен такой, дух захватывает!

У меня дух захватило от совсем иного вида. Возле пригорка за постоялым двором оставили наши припасы. Все, что нужно для хорошей зимовки. И даже больше.

Если бы рядом стоял Рут, я бы ему припомнил и Финиама, и скучный конкор.

– Эй, Нур, подскажите, – я начал отсчитывать монеты, – нет ли в вашем славном городе хороших кузнецов?

Дрыга выкинул два и шесть. Я крякнул, скинул медяк и вышел из-за стола.

– Сдулся, – бросил этот везунчик мне в спину и смачно рыгнул.

Пропивать последние медяки – вот и все мое везение. Дарт и Вига заняли стол напротив, у окна. И занимались тем же – прожигали бестолковую жизнь. Бато будет крайне доволен, как мы заявимся перед всхолмьем с пустыми руками. Нам не подадут даже похлебки. Может, тогда придется жрать друг друга и уже хер с ним, с медяком…

– Эй, Мот, – окликнул меня Вига и выпучил раскосые глаза: – Это чьи?

Есть в жизни ненавистные клички. Ненавистные вдвойне, оттого что родились из страшной правды. Каждый раз – как оплеуха. И я так от них устал, что уже и не поправлял никого из ребят.

– Кто – чьи? – устало спросил я.

Заскрипели стулья. Дрыга поднял свою квадратную задницу и подошел к ставням.

– Да не мелькай, увидят!

Дарт с силой толкнул Дрыгу от проема и сунулся туда сам. Хорошо, когда силищ столько, что даже бывший головорез тебе не перечит.

– Да вон, идут с Нуром!

Мне повезло в одном – родиться высоким. Я чуть привстал на цыпочки и увидел вереницу солдат у телег. У трех портки нештопаные – как на парад вышли, сволочи.

– Что-то я не припомню, когда на базар столько телег привозили. – Дарт наверняка уже подумывал, как их обчистить.

Вига пыхнул трубкой и заметил так, чтобы слышали только мы:

– А я не припомню энтих рож.

Больше всего я искал хорошей драки, но за последний сезон не случилось ни одной. Неужто моя полоса невезения кончилась? Я придвинулся к Вигу и неуверенно спросил:

– Думаешь, они?..