Право на месть

– Шарлотта! Шарлотта! Сколько ты здесь прожила, Шарлотта? Ава – твой единственный ребенок?

Мой мир рушится, словно и не существовал никогда.

– Они здесь не из-за тебя, – повторяю я. – Они пришли за мной.

Часть вторая

25

После

«Требования к условно-досрочному освобождению Шарлотты Невилл, 1998 год:

1. Она соглашается находиться под наблюдением того надзирающего лица, которое будет назначаться для этой цели.

2. По освобождении она обязана явиться к надзирающему лицу, назначенному для этой цели, и обязана являться к этому лицу в соответствии с его указаниями.

3. По требованию надзирающего лица условно-досрочно освобожденная, она должна допускать его в свое жилище по адресу проживания.

4. Она обязана первоначально поселиться на тех условиях, которые будут определены министерством внутренних дел, а впоследствии – как то будет установлено ее надзирающим лицом.

5. Она обязана согласовывать свою работу, в том числе волонтерскую, с надзирающим лицом и сообщать названному лицу о любых переменах или потере работы.

6. Условно-досрочно освобожденной не разрешается выезжать за пределы Соединенного Королевства без полученного заранее разрешения надзирающего лица.

7. Она должна вести себя подобающим образом и не совершать ничего, что могло бы негативно сказаться на результататх надзора, призванного защитить граждан от любой угрозы их безопасности и обеспечить успешное возвращение условно-досрочно освобожденной в общество.

8. Она обязана оставаться под клиническим наблюдением доктора N или любого другого судебного психиатра, который может быть назначен впоследствии для обеспечения такого наблюдения.

9. Ей запрещается посещение города-графства Южный Йоркшир без предварительного письменного разрешения надзирающего лица.

10. Ей запрещаются контакты или попытки наладить связь с N.

11. Ей запрещается проживать или останавливаться на ночь в доме, где проживают дети, не достигшие шестнадцатилетнего возраста, без предварительного письменного разрешения надзирающего лица.

12. Ей запрещаются несанкционированные контакты или участие в какой-либо работе или другой организованной деятельности с детьми, не достигшими двенадцатилетнего возраста, без предварительного письменного разрешения надзирающего лица».

26

Лиза

Все так или иначе должно было выйти наружу.

Но вышло хуже, чем я могла себе представить. Хуже, чем в прошлый раз. Это ужасно, и я заслуживаю этот ужас. Ничто для меня никогда не будет хуже моей собственной вины, моих собственных снов, моей собственной потребности в наказании. Я заслуживаю эту боль, и я могу совладать с ней на свой собственный манер. Я ее поглощаю. Я ее заслужила. Но не Ава. Не моя детка. Она не заслуживает этого. Ее мир тоже рухнул, а она-то ни в чем не виновата.

Я никогда не думала об Аве как о девочке с моей кровью. Просто радовалась тому, что она рядом, что она так не похожа на меня, на Шарлотту. Дочка с первого дня полюбила школу. Она гордилась своей маленькой школьной формой. Всегда была целеустремленной. Нацеленной на успех. Я никогда не знала от нее никаких беспокойств, ну, скажем, серьезных беспокойств. С ее первой улыбки – только радость. Она была прелестна, всегда готова улыбнуться. Дурные настроения у нее всегда были в форме легкого ветерка, а не темного шторма. Она была похожа на Даниеля.

Теперь, в этом неистовстве, теперь, когда она все знает, она вся моя, и сердце мое разбивается заново. Поначалу происходило столько всего, что и говорить было нельзя, мы были ошарашенными зомби, когда Элисон и другие ворвались в дом, передвигая нас, как манекенов, – «Ма, что происходит? Почему они называют тебя Шарлоттой? Кто такая Шарлотта?» – посадили нас в разные машины, на головы накинули одеяла, и наши жизни растаяли в темноте, а потом наконец мы приехали в это маленькое сырое жилье, которое напоминает мне о первой квартире, все острые кромки прошлого со всех углов вонзились в меня.

Я стою, замерев, а она кричит на меня. Хотелось бы мне заплакать. Они сказали ей, чтó я сделала. Как я могу объяснить это Аве, когда я и себе-то не могу объяснить? Я думаю о моей сказке, о моих замененных клетках, о моем новом «я» и чуть ли не хохочу истерически. Грязь. Вина. Клетки Шарлотты не заменить никогда. Она там, всегда, под слоями, в которые я поместила себя.

– Ты вызываешь у меня отвращение! – Ава плачет, но ее слезы – что-то животное и дикое, ее лицо в красных пятнах, а волосы, все еще растрепанные после сна, похожи на куст вокруг ее хорошенькой головы. – Как ты можешь говорить, что любишь меня? Как ты вообще кого-то можешь любить? Ты вызываешь у меня отвращение! Ты вызываешь во мне отвращение к самой себе! Почему ты не сделала аборт, когда забеременела мной?

Я делаю маленький шаг вперед, к эпицентру ее ярости. Хочу обнять ее. Хочу, чтобы она ударила меня. Хочу сделать что угодно, только чтобы ей стало легче.

– Не приближайся ко мне! – От ее крика я вздрагиваю. Элисон маячит в дверях. Она знает, Аве это необходимо. Я знаю, что ей это необходимо. – Не подходи ко мне! Я тебя ненавижу!