Право на Одиночество

Астахов старался открещиваться от любых мыслей о ней. Погружался в работу, развлекался с девочками. Жил на полную катушку. Пил, гулял и веселился. Старался ни в чем себе не отказывать. Он был лучшим адвокатом. Но как только сбрасывал юридические оковы, уходил в разнос. Развлекаясь с очередной подружкой, чем дальше, тем острее понимал, что трахается на автомате. Всеми мыслями в те моменты он невольно возвращался к Анне. Она была своего рода призраком, терроризирующем его. И он злился. На себя, на неё. И на злейшего Врага в лице Губернатора. В этих разных знакомых и незнакомых девушках он искал хотя бы нить, за которую можно было зацепиться. Хоть что-то отдаленно похожее на неё… но не было ничего. Он не уважал ни одну из них, обращаясь со всеми, как с девицами легкого поведения. Она была словно единственной девушкой в мире. Неповторимой во всех отношениях. И снова желал ее так жадно и страстно, что сходил с ума, проваливаясь в пасть этого безумия. Этого замкнутого треугольника. В ту ночь у него в квартире была та самая эскортница, с которой он был на том злополучном вечере. Она удостоилась чести быть второй, после Анны, приглашенной в Его холостяцкое гнездо. Они пили, не сказать, чтоб много. И он позволял ублажать его. По полной. Она была опытной, и уже неплохо знала предпочтения своего клиента. Хотя и видела, что что-то сегодня с ним не так. Максим злился, выходил из себя. Ведь он снова, и снова видел Её перед глазами. Она будто издевалась над ним. Её руки, губы. Их страсть. Мужчина сходит с ума наяву, а не во сне.

— Сука!!!

Озлобленно, в отчаянии выругался он, отталкивая от себя обнаженную проститутку. Она уставилась на него, как на сумасшедшего. Он схватился руками за голову, продолжая сыпать ругательствами. Его пределу пришел конец. Он больше не мог так жить. В этой неопределённости сходил с ума, слетая с катушек.

Сокольский опустил телефон, продолжив целовать супругу. Но это продлилось ещё несколько секунд. А потом всё это наваждение рассыпалось осколками вокруг. Исчезли нахлынувшие чувства. Он молниеносно возвращался в реальность, включалось осознание. Его рука чуть дрогнула, а взгляд застыл на экране смартфона. Марина приложила пальцы к губам. Она не злорадствовала впервые за это долгое время. Ей не нужно было ничего объяснять. Она была искренней сейчас.

— Твою мать!

Александр набирал не слушающимися пальцами единственно-важный номер. Уже позабыв обо всем. Все краски вечера растворились. Как он допустил подобное? С какой лютой ненавистью он сейчас смотрел на жену. Которая, пожалуй, впервые, не строила сегодня козней и гадостей. Всё вышло само собой. И ведь она так этого хотела, так об этом мечтала, но не испытала сегодня ни грамма удовлетворения.

Аня смотрела на телефон. Яркий светящийся прямоугольник в темноте. Не могла даже точно описать, что чувствовала сейчас. Смятение. Гадостное и мерзкое ощущение от всплывающей картинки перед глазами. Твой мужчина в половом акте с другой. И в тоже время ясное напоминание о себе самой. Рыльце тоже в пушку. Чисто женское начало подстегивало. Хотелось бросить все и убежать, громко хлопнув дверью, с истериками и слезами. Боже, ведь это такое унижение! Но разум подталкивал к трезвости действий. Что она могла требовать, будучи не женой, не невестой… да ещё и к тому же неверной во всех отношениях. Стояла на распутье. Нужно было выбрать меньшую из зол. Дилемма. Назойливая картинка: Губернатор ласкает свою законную жену. Сама постановка предложения была абсурдной. Анна не знала, что ей делать. Ни подсказок, ни знаков… ничего. Она так и не ответила на миллионный звонок. Знала, что они уже в аэропорту.

Александр чувствовал, как со скрипом седеют волосы на голове. Всё вышло из-под его контроля. Только-только всё устаканилось, превратившись в ровную линию счастливой жизни. И он одним ловким движением всё разнес к чертям. Натурально сходил с ума, не имея возможности знать, что происходит с возлюбленной. Где она, как она?… Что она думает в эту секунду… надежды на лучшее не было. И он звонил, звонил, ненавидя эти противные гудки всеми фибрами души. Неизвестность в подвешенном состоянии была невыносима. Его поставили к стенке и взвели курок. Ему оставалось лишь с ужасом ожидать казни, к которой он сам себя приговорил. Марина была молчаливым свидетелем. Она не вмешивалась. Боялась сделать хуже. Впервые она четко видела, насколько сильно влюблён и привязан ее еще законный муж к этой незнакомой девушке. Было безумно больно, но больше обидно что ли. Досадно… Он никогда так на неё не смотрел, даже во времена их студенческой молодости. Она никогда не вызывала в нем такое количество эмоций. Именно теперь она взглянула на их брак, на жизнь в целом под другим углом. С точки зрения Александра Викторовича, а не со своей, как это было прежде. Было больно. Осознавать, понимать и стараться принять. Она ломала себя, подстраиваясь под новые обстоятельства. Самолёт набирал высоту. И Сокольские были подавлены оба.

— Я согласна на развод. Я подпишу все бумаги, когда вернемся.