Право на одиночество

Он закрыл дверь и увёл меня в комнату, где я вновь упала на диван. Я не слишком осознавала, что рядом со мной кто-то есть, и этот кто-то — Антон.

Несколько секунд он просто смотрел на меня, а затем спросил:

— Ты давно ела?

Я не ответила. Я не могла разжать губы — настолько они пересохли и слиплись, будто смазанные клеем.

— Так, понятно. Ну-ка, давай, хорошая моя, выпей…

Он поднес к моим губам стакан с водой и заставил выпить почти половину. Больше в меня просто не влезло бы. Я медленно разлепила губы и прошептала:

— Антон…

— Молчи, молчи. Ну-ка…

Не представляю, как — но он поднял меня на руки и понёс в ванную.

Там Антон посадил меня на унитаз, нашёл расчёску и начал чесать мои волосы.

— Запутала все свои кудряшки… Ну нельзя же так… Надеюсь, я не слишком больно тебя расчёсываю…

Больно? Да я вообще не чувствовала ничего, кроме куска раскалённого железа, которым стало моё сердце после гибели родителей.

Антон трудился над моими волосами с полчаса. Грязные и сальные, они всё же были расчёсаны.

— Наташа! Наташа! Да ответь мне уже!

Я медленно подняла на него глаза.

— Ты сможешь сама помыться? Ты меня понимаешь? Помыться? Сама?

Я помолчала, осмысливая вопрос, а затем спросила:

— Зачем?

Застонав, Антон закатал рукава рубашки, включил воду и… начал меня раздевать.

Будь это в другое время и в другом месте, я бы удивилась. А так я мирно позволила ему снять с меня мой домашний костюм и бельё. А затем он поднял меня и бережно положил в воду. Явно стараясь не разглядывать моё неглиже, он намочил мои волосы и стал намыливать их тем единственным куском мыла, который он нашёл в ванной.

Помыв мои волосы, Антон намылил губку и стал растирать ею мою спину, ноги, грудь…

До сих пор не понимаю, как я могла всего этого не осознавать? В каких таких дальних странствиях я была…

И наконец, смыв всё мыло, Антон вытащил меня из ванной, укутал в полотенце и всё тем же способом — на руках — утащил в комнату и положил на кровать.

Думаю, он до сих пор считает, что я не помню всего этого, в том числе и того, что случилось дальше. Я не собираюсь лишать его этой иллюзии. Ведь, положив меня на кровать, Антон стал нежно гладить всё моё тело — сначала поверх полотенца, а затем, когда оно распахнулось, и просто… он повторял своими руками все изгибы и контуры моего тела, казалось, что он стремится запомнить его. Смотря в его глаза, я видела, но не осознавала — страсть, огромную и великую, которая накрывала его, как лавина, сошедшая с гор.

Антон прижался ко мне всем телом, руки его продолжали ласкать меня. А сам он наклонился к моему уху, поцеловал в шею и прошептал:

— Если бы ты знала, как сильно я тебя хочу. Но я знаю, что если сейчас сделаю это, ты никогда мне не простишь, потому что сейчас ты ничего не понимаешь и не осознаёшь…

Антон вдруг резко отстранился, прерывисто вздохнул и тщательно завернул меня во все полотенца. Затем лег рядом, притянул к себе и сказал:

— Тебе надо поспать, Наташ. Давай, закрывай глазки. Я с тобой, не бойся, я буду рядом, буду охранять твой сон.

Еле разлепив губы, я прошептала:

— Спасибо…

Прошло три года и, как я уже сказала, ни разу мы не заговаривали о том дне — или вечере — я-то не помнила, какое было время суток. И я слишком хорошо понимала, почему Антон не желает напоминать мне об этом. Во-первых, произошедшее было неразрывно связано с гибелью моих родителей, а говорить об этом я не желала категорически. Ни с кем, даже с Антоном.

Во-вторых, я была уверена, что Антон думал, будто я ничего не помню. А если и помню, то, возможно, считаю, что это мне приснилось. Но он ошибался. Я достаточно быстро всё вспомнила и осознала…

И в-третьих — и, пожалуй, в-главных, — секс и дружбу Антон всегда считал несовместимыми понятиями. Всё произошедшее в тот день было для него не больше, чем сильное физическое влечение, и потерять хорошего друга по этой банальной причине, я уверена, Антон совсем не хотел.

Ну а я не напоминала ему о случившемся только по одной-единственной причине. Просто я больше не любила Антона. Вместе с родителями во мне будто умерли все прежние чувства и желания. Я ценила его как друга, но на большее была не способна. И я совершенно не желала, чтобы его страсть утонула в моём глубоком ледяном колодце. Антон этого не заслуживал.

Наконец я перестала предаваться воспоминаниям и окончательно встала с постели. Алиса сидела на полу и по очереди вылизывала все свои лапки. Я улыбнулась. В конце концов, сегодня приедет Антон — и значит, впереди у меня будет не такое уж и унылое 8 марта, как я думала.

Антон работал фотокорреспондентом в одном известном журнале, поэтому он постоянно разъезжал по разным городам и странам, привозя мне оттуда кучу всяких сувениров. И всегда останавливался у меня, потому что больше идти Антону было некуда — его младшая сестра вышла замуж и подселила в двухкомнатную квартиру, где жили ещё и родители, своего мужа, а через год родила. Так что для Антона там совсем не было места.