Право на первую пулю

Подполковник позвонил, но разговаривал он на арабском языке, которого я не знал, а рядом со мной не было лейтенанта Футракулова, который смог бы передать хотя бы смысл сказанного, но мой французский бинокль показал, что один из дрессировщиков животных разговаривает по своему телефону, и нетрудно было догадаться, с кем именно, поскольку после разговора он убрал мобильник в карман, что-то сказал своему напарнику, и оба они, практически одновременно, запрыгнули на бегемотов и погнали их в то место, где пытались развернуться в песке джихадмобили. Полоса песка была узкая и с двух сторон огороженная мощными камнями, свалившимися сверху или сваленными намеренно. На перевале бегемоты появились одновременно, и погонщики сразу направили животных на цель. И только тут я увидел, что погоняют бегемотов они чем-то типа багра и ловко управляют ими, цепляя крюком за толстокожие морды. На двух из четырех оставшихся в строю джихадмобилей были установлены крупнокалиберные пулеметы, на одном мелкокалиберная пушка, а на последнем реактивная вертолетная установка для стрельбы НУРСами. Бегемотов заметили и стали разворачивать оружие, чтобы встретить их. Но такой маневр ставил самих стрелков под выстрелы моих снайперов, и те не замедлили этим воспользоваться. Таким образом, с боевыми экипажами джихадмобилей было быстро покончено. Оставались только водители машин, но те большой опасности не представляли. По крайней мере четверо из шестерых покинули машины и побежали в сторону своих приближающихся рядов, но добежать не успели, получив каждый по пуле снайпера в незащищенную спину. А бегемоты свою работу знали и тем временем выполняли ее. Они всем своим немалым весом налетали на пикапы сбоку, легко поддевали их носом, как носорог рогом, и не просто переворачивали, а даже подбрасывали вверх. Зрелище для современного офицера спецназа военной разведки, надо признаться, редкое. Единственное затруднение вызвал у бегемота автомобиль, использовавший в качестве защиты корабельную толстостенную пушечную будку. Однако второй бегемот, покончив с первым автомобилем, услышав призывный крик коллеги, пришел ему на помощь, и вдвоем они быстро справились и с этим последним последователем тачанки столетней давности.

Однако, в отличие от подполковника Ягужинского, в мои обязанности входило еще и наблюдение за ходом боя, и координация действий бойцов своего взвода, и я вынужденно перевел бинокль на цепь «бармалеев», передвигающихся уже перебежками, с обязательным залеганием за любой возвышенностью, которая может служить укрытием от одиночных пуль снайперов или коротких очередей бойцов двух сирийских взводов. Однако песчаные возвышенности по большей части были не в состоянии спасти бандитов. Пули, особенно выпущенные из крупнокалиберных снайперских винтовок с относительно близкого расстояния, прошивали песок насквозь и попадали в тело или, чаще, в голову. Это я заметил, когда выбрал в прицел одного из «бармалеев», но он залег за барханом. Я ждал момента, когда бандит поднимется для следующей перебежки, когда заметил фонтанчик песка в бархане. Мне не требовалось объяснять, чем он вызван. Но я все же стал ждать дальше. Бандит так и не встал. Пришлось мне искать в прицел новую цель. Но и ее найти удалось не сразу. Честно говоря, я не успел еще сообразить, что происходит. Для этого пришлось снова вытащить французский бинокль, у которого гораздо больше угол обзора, чем у того же «Катрана 3 Б», хотя и приближение тоже более значительное, больше даже, чем у оптического прицела винтовки. К этому времени уже совсем рассвело – сирийские ночи короткие. Я выключил на бинокле прибор ночного видения и осмотрел поле боя. Оно меня, прямо сознаюсь, удивило. За то время, пока я дожидался, поднимется ли голова бандита над барханом, каждый из бойцов взвода успел сделать, видимо, по три-четыре выстрела, если учесть, что при подобной стрельбе снайперу отводится на прицеливание три секунды. Конечно, и бойцы двух сирийских взводов стреляли, я отчетливо слышал короткие очереди их автоматов. Но их автоматы снабжены оптическими прицелами «Шахин», хотя сами сирийцы не имеют таких навыков точной стрельбы, как профессиональные снайперы, даже имея на вооружении оптический прицел. Короче говоря, основной вклад в общую победу, вне всякого сомнения, внес мой взвод. А мое удивление было вызвано тем, что противников теперь приходилось искать «оптикой». Мы перебили почти всех «бармалеев». Кто не потерял способность бегать, те в настоящий момент убегали в ту сторону, откуда с такой уверенностью недавно наступали. Их попросту добивали.

– Здорово мы их пощипали… – обратился я к пулеметчику жунди аввалю Исхаку Хабиби.