Право на первую пулю

– Точно, так и было, – согласился сержант. – Я еще, помнится, подумал, что автомат против двух пулеметов ничего сделать не сможет. А он сделал… Я, значит, притормозил и даже слегка остановился, товарищ подполковник «Ф-1»[19] в кузов ближнему пикапу бросил, и сразу двух пулеметчиков в клочья… Один из них нашу машину собой прикрыл. Но все равно один осколок дверь багажника пробил. Я «газанул», а товарищ подполковник в боковое стекло по второму пикапу очередь дал – там броня со щелью только впереди была, почти как у всех, и водителя «наглушняк» завалил. Остались только два пулеметчика и один ДШК. Пока один из пулеметчиков разворачивал ДШК на станке, а второй мертвого водителя из кабины вытаскивал – время ими было потеряно. Мы уже далеко были. Они за нами рванули, но быстро, думаю, поняли, что преследовать бесполезно, однако, судя по свету фар, все же ехали за нами, словно не понимали, что старенькому «Исузи» за новым «Лексусом» не угнаться ни при каких обстоятельствах. А я долго еще молился, чтобы нам на дороге никакое препятствие не встретилось. И все же встретилось.

Водитель замолчал, выдерживая длительную и эффектную артистическую паузу. Актер в нем пропадал, судя по уместности этой паузы, великий. Я промолчал, а лейтенант Футракулов не вытерпел.

– Кто встретился? – спросил Тахир.

– Вижу, впереди на дороге какое-то странное сооружение… Вроде бы и трейлер ползет, вроде бы и не трейлер. Присмотрелся при свете фар, вроде бы клетка с каким-то зверем.

– Гиппопотам! – первым догадался я.

– Точно. Он самый… А впереди вторая такая же машина. Только в передней клетке бегемот перевязанный. Раненый он. Лежит, как я при обгоне заметил. Я трейлеры, значит, обогнал, и товарищ подполковник приказал мне перед ними затормозить. И сам из машины вышел, помахал рукой, требуя остановиться. А дальше уже товарищ подполковник сам расскажет, я его разговор не слышал.

– А что тут рассказывать, – Ягужинский, оказывается, умел быть скромным. – Я дрессировщице из первой машины – это была немолодая женщина – объяснил, в какую ситуацию мы попали. Она сказала, что ее бегемот ранен пулей крупного калибра, и приказала сыну, ехавшему во второй машине, своего зверя выводить. Тот вывел и угнал бегемота в темноту, а мы ждать стали. Скоро показались фары пикапа. Автомобиль остановился метрах в пятистах от нас, и пулеметчик дал очередь. Только одну короткую, словно прицелочную, и успел дать, как вдруг на него сбоку какая-та темная туча налетела, подбросила и смяла, стала в ярости ногами топтать. Разумеется, это был бегемот. Сын за раненую мать рассчитывался. Оказалось, эти бегемоты – мать и сын, как и дрессировщики. Бегемотиха – мельче, сын – крупнее. И всегда матери подсобляет. Такой вот дуэт. Две матери и два сына. Я потом уже узнал, что раньше у дрессировщицы мужа убили. Так она всю его пенсию тратила на лакомства для бегемотов[20]. А они оба ее любили.

– А дальше? – спросил я.

– Дальше мы на главную дорогу, от греха подальше, вернулись, пристроились за танковой колонной и едва-едва плелись за ней. Я за рулем чуть не засыпал, – ответил сержант-водитель.

Глава седьмая

Мы подъехали к главной дороге и ждали там свои автобусы. Наконец автобусы нас нагнали, и мы вклинились в непрерывный поток автотранспорта. Вскоре мы свернули в сторону здания аэропорта, неподалеку от которого располагался и палаточный городок, где две палатки были отведены моему взводу. А главный поток машин двигался дальше, в сторону города Хмеймим. Уазик свернул в сторону штаба. Я так понял, что Ягужинский собирается допрашивать пленника в моем присутствии и в присутствии лейтенанта Футракулова, используя знание арабского языка моего замкомвзвода. Однако на самом повороте подполковник приказал сержанту-водителю остановиться. Остановились и автобусы.

– Пересаживайся. Дальше со своими поедешь… – грубовато распорядился подполковник.