Право на первую пулю

– Ну вот, – снова раздался голос старшего лейтенанта. – В пулеметчика, черта лысого, не попал. Только в ствол пулемета, кажется, угодил. Не знаю, куда пуля срикошетила. Зато автоматчику голову напрочь снес. Видел в прицел, как она отлетела. Я ему, похоже, в горло попал. Для такой мощной пули шейный позвонок – не преграда.

– Молодец! – ответил я ему.

– Вот же черт! – раздался в наушнике голос обычно молчаливого и даже мрачного старшины контрактной службы Владимира Носкова, командира третьего отделения. – Командир, мне только что доложили. У нас первые потери. Младшему сержанту Бортникову рикошетом пуля глаз выбила.

– Ранение серьезное? – спросил я.

– Сейчас посмотрю… – Носков, видимо, зажал микрофон рукой и с кем-то переговорил. Наконец снял с микрофона руку и сказал: – Товарищ майор, глаз цел. Только сам глаз, как говорит санинструктор, из глазницы вывалился. На нервах висит. Пуля плашмя пониже виска попала.

– Что санинструктор говорит? Может он глаз на место вернуть?

– Говорит, что никогда с таким ранением не сталкивался. Боится навредить.

– Товарищ майор, – наконец вступил в разговор сам санинструктор. – Вертолет надо бы вызвать. В госпитале есть врачи-спецы. Мигом глаз в глазницу вернут. И парень с двумя глазами останется.

– Вертолет пока вызвать невозможно. Вдруг у бандитов «Стингер» имеется или что-то подобное. Мы же не знаем. Обходись своими силами. Мне дед рассказывал… В тридцатые годы прошлого века в НКВД отрабатывали специальный удар. Били заключенных пониже виска в район глазницы. Глаз и вываливался. Заключенный пугался, а ему обещали и второй глаз выбить. Уже потом, в камере, другие заключенные бедняге глаз на место ставили. Но это же заключенные, а ты неужели не сможешь! Ты же санинструктор…

– Я попробую, – наконец нехотя согласился санинструктор. – Рискну… – добавил он решительно.

– Дерзай… – поддержал я его.

В это время по стене с бойницами ударил другой пулемет.

– Ствол он, что ли, уже сменил? – предположил старший лейтенант Кривоносов, общаясь по внутривзводной связи. – Я же ему первый ствол помял… Быстро же он справился!

– Нет, это другой, – успокоил я старшего лейтенанта, снова спрятавшись за зубец бойницы. – Твой еще меняет. Тот, судя по звуку, был калибра «пять, сорок пять», а этот «пять, пятьдесят четыре». Стандарт НАТО. Звук более долгий и звонкий.

– Да, – согласился старший лейтенант, звук, похоже, другой…

– Ой! – донесся до нас голос в наушниках.

– Что случилось? – спросил я.

Мне опять ответил старшина Носков.

– Санинструктора, кажется, убили… Сейчас гляну…

Он, видимо, передвигался ползком или на четвереньках. Об этом говорило тяжелое дыхание старшины. Микрофон находился рядом со ртом, и дыхание слышалось в наушниках отчетливо.

– Точно. Убили. Пуля в горло. Шальная, похоже. В бойницу пролетела. Срикошетила слегка, но всю силу не потеряла… Ударила бы плашмя, может, синяком все и закончилось бы. А острием как в масло в горло вошла. Прямо в сонную артерию. Кровищи вытекло – море разливанное.

– Понятно, – ответил я. – Возвращайся к отделению.

Носков снова засопел в микрофон.

– Носков, – снова позвал я.

– Слушаю, товарищ майор.

– Что там с Бортниковым? Успел санинструктор глаз вправить?

– Никак нет, товарищ майор. Не успел.

– Кривоносов. Для тебя работа. Действуй!

– Минутку, командир. У «бармалеев» свой снайпер имеется. С «Барреттом». Я его уже отследил. Его и пулеметчика.

– Отработай… – приказал я.

Два громких выстрела раздались один за другим с интервалом, необходимым на передергивание затвора. Пулеметчик заглох, а снайпер противника не успел сделать ни единого выстрела. Старший лейтенант Кривоносов никогда зря не стреляет. Тут же Саша пробежал мимо меня. Я даже почувствовал дуновение ветра, созданного его движением. Обернулся на звук шагов и только увидел его спину, удаляющуюся в сторону правого фланга, к первому отделению, где ждал помощи недоучившегося врача младший сержант контрактной службы Бортников.

– Саша, справишься? Как думаешь? – спросил я по внутривзводной связи. Вертолет вызывать не надо?

– Мне еще в травмпункте приходилось с такими травмами справляться… – отозвался Кривоносов. – Вот и все, а ты боялся… Как глаз видит? Нормально?

Видимо, старший лейтенант уже оказался на месте, и операция уже завершилась успешно. Об этом говорили слова и вопросы Кривоносова, обращенные явно не ко мне.

– Мешает что-то. Словно в глаза песку бросили, – услышал я в наушниках голос младшего сержанта.

– Это пройдет. Как вернешься, в санчасть сходи, тебе капли закапают, проплачешься, и все в норме будет, – утешил старший лейтенант Бортникова. – И даже профессию менять не придется. Глаз будет на все сто видеть…

Кривоносов возвращался к своему отделению так же бегом. Я остановил его движением руки.

– Никогда тебя не спрашивал, а тут что-то надумал. Ты почему мединститут не окончил?

Саша протянул руку и простым нажатием кнопки на КРУСе отключил у меня внутривзводную связь. И тут же отключил и у себя, чтобы его не слышно было всему взводу.