Право на первую пулю

Я отставил в сторону винтовку и поднял бинокль как раз вовремя, чтобы увидеть, как командир отделения спрыгивает с крыши дома на землю и бежит через площадь вперед, к дому, где располагался караул. Все первое отделение последовало за своим командиром. И, самое странное, с крыши неуклюже спрыгнул и генерал-лейтенант Спиридонов. При приземлении он подвернул ногу, но, хромая, держа перед собой пистолет-пулемет «ПП-2000», побежал догонять бойцов первого отделения. То ли генерал не пожелал оставаться на крыше в одиночестве, то ли чисто машинально выполнил приказ командира отделения, я, честно говоря, не понял, но генерал бежал в атаку, втянув в себя живот. Отделение он догнал уже рядом со зданием и первым, когда снайперы, не имеющие автоматов, готовились стрелять в того, кто выглянет из окна, сунул ствол своего оружия в темный оконный проем. Чуткие микрофоны бойцов окружали генерала и донесли до меня длинную, с перерывами, очередь. Должно быть, Спиридонов стрелял в разные стороны.

– Извините, товарищ генерал, – Носков положил руку на плечо Спиридонову и, без стеснения отодвинув его от окна, сам запрыгнул в оконный проем, в котором взрывом гранаты вырвало оконную раму вместе со стеклами. Один выстрел Носков все-таки сделал, видимо, как я понял, просто добил раненого «бармалея», который пришел в сознание и попытался дотянуться до оружия. И только после этого вышел через дверной проем, не забыв предупредить меня:

– Я через дверь выхожу. Меня не подстрелите, товарищ майор…

Старшина Носков любил везде быть первым. Первым он вошел и в дом караула…

Глава одиннадцатая

Я уж было подумал, что все кончено и нам всем предстоит выбираться в сторону автобусов. Оказалось, выбираться нам в любом случае предстоит, но в реальности все только началось. Об этом мне сообщил отданный по внутривзводной связи негромкий приказ лейтенанта Футракулова:

– Разобрали цели… Но стрелять только по приказу. Залпом! Залп на них хорошо действует. В деморализующем плане.

Тахир, как всегда, был спокоен и сохранял хладнокровие, и, как он любил, не по-армейски «разжевывал» каждую свою команду, добавляя объяснения. Я, в отличие от лейтенанта, не считал это необходимым делать.

Хотя должен признать, что порой подражал лейтенанту и вдавался в подробности при объяснении тех или иных действий. Несколько раз, бывало, ловил себя на этом и смолкал на середине фразы, не договорив ее.

Я вышел из бункера, осмотрелся. Первое отделение перебежками приближалось к занятой нами высоте. Его обстреливали со стороны дома, на крыше которого раньше находились бойцы, и со стороны других близлежащих домов. Видимо, бандиты зашли сбоку, откуда их не ждали, и пожелали отрезать нас от нашей исконной территории. Пошли на шум или на сообщение от караульных, но опоздали. Тем не менее потому что бойцов первого отделения не сразу заметили, им и пришлось передвигаться перебежками с временным залеганием за любым холмиком, имеющим возможность стать укрытием. Однако первое отделение несло потери. Я в бинокль видел, что «бармалеи» применяют ту же тактику, что и мы во время обороны на первой высоте. А я еще думал приписать ее своему взводу. То есть стреляют они в вершину того укрытия, за которым спрятался боец. Видимо, это обычная для этой местности тактика ведения боя. Нам еще повезло, что здесь по большей части почва была землистая, а не песчаная, и в земле пули увязали, не имея возможности пробить ее насквозь. Но все зависело от самого укрытия. Хотя и калибр оружия тоже сказывался. Где пуля от крупнокалиберной снайперской винтовки чувствовала себя хозяйкой положения, там пули более мелких калибров бандитских автоматов часто оказывались бессильны, как и против бронежилетов, которые носили все бойцы моего взвода. Но вот костюмы «Леший» оказались в нынешней обстановке демаскирующим фактором. Заметив человека в таком костюме, бандиты стреляли прицельно в него. При этом частенько поражали настоящие кусты, сбивая с них листья и ломая ветви, но я все равно пришел к выводу, что в светлое время суток использовать эти костюмы просто опасно – «Леший» мешает совершать стремительные перебежки и слишком часто вместо того, чтобы маскировать бойца, демаскирует его, а ночь в Сирии слишком коротка. Значит, в Сирии следует придумать другое укрытие, другой метод маскировки. Совсем иное дело, если работать в лесу. Там «Леший» оказался бы вполне к месту, но леса в Сирии, по сути дела, отсутствовали.

Насколько я знал, на западе страны произрастают фикус, магнолия, платан, кипарис, мирт, лавр, но кроме платана, кипариса и лавра, остальные – это мелкие кусты. Собственно леса, из бука и кедра, занимают незначительную часть территории страны на ее севере а на востоке, где нам и приходится воевать, произрастает большей частью тамариск, верблюжья колючка, саксаул и другая пустынная растительность.