Право на первую пулю

А я тем временем, предварительно посмотрев на часы, возглавил второе и третье отделения взвода и ползком направился к высоте, где располагался пост. Время нападения тоже было выбрано не случайно. Согласно выводам и исследованиям психологов, человеку больше всего хочется спать в период от четырех до пяти часов утра. Как раз время перед ранним рассветом в Сирии в это время года. То есть внимательность у часовых на высоте будет минимальная, и мы будем в состоянии подобраться практически вплотную. Тем более то ли сама природа, то ли местные жители, когда они еще жили в селе, постарались нам помочь и посадили на склоне множество кустов, среди которых наши костюмы «Леший» помогали нам прятаться и передвигаться незаметно для часовых. Мы ползли, уложив ствол винтовки на сгиб локтя и едва заметно приподняв над поверхностью, чтобы в ствол и в дульный тормоз-компенсатор не попали песок и земля, способные изменить направление полета пули, и зажав между пальцами винтовочный ремень. Такому способу скрытного передвижения были обучены все бойцы взвода, но перед тем как начать выдвижение, я по внутривзводной связи напомнил бойцам, что от них требуется.

Первого вражеского часового я увидел сам и тут же вызвал на связь командира третьего отделения старшего лейтенанта Кривоносова.

– Саша, у тебя же в отделении два «Винтореза» имеются… – прошептал я в микрофон.

– Да, командир, есть пара штук…

– Часового видишь?

– Пока нет… Где он?

– Вижу часового, товарищ майор… – вмешался в разговор, видимо, снайпер отделения. – Давно уже за ним наблюдаю. Боюсь, он нас заметил. Всматривается…

– Тогда работай, чего ждешь…

Выстрел раздался почти сразу. Очевидно, часовой уже был на прицеле бойца. В наушнике выстрел прозвучал довольно громко, что неудивительно, ведь микрофон почти прижимается к винтовке.

Но тот часовой, про которого я говорил, на выстрел не отреагировал, только в стороне от него кто-то вскинул руку. Видимо, мы с бойцом говорили о разных часовых. Однако тут же прозвучал и второй выстрел. И теперь уже замеченный мною часовой уронил голову в бархан, за которым лежал. Промежуток времени между первым и вторым выстрелом удивлял. У бойца не было времени на прицеливание. Должно быть, помог второй снайпер, тоже вооруженный «Винторезом».

– Вдвоем стреляли? – спросил я по связи.

– Вместе… ответил Кривоносов. – Почти одновременно. В разные цели…

– Нормально, так держать. Пусть ищут третьего.

– А что его искать. Вон он. На колени встал. Высматривает что-то…

Тут же прозвучал и новый выстрел. И третий, последний часовой, упал лицом вниз.

– Носков! – вызвал я на связь старшину. – Товарищ майор! Часовых мы сняли. Сейчас будем взрывать блиндаж. Доложи генералу, пусть отправляет свои дроны. И сам будь готов.

– Я готов. И отделение готово. Мы на позиции. Товарищу генералу сейчас доложу.

Старшина не выключил связь, и я слышал его доклад генералу Спиридонову. Более того, микрофон Носкова оказался настолько чутким, что я услышал, как сам Василий Васильевич отдает команды в переговорное устройство.

– Второе и третье отделения – за мной, – скомандовал я, в глубине души радуясь тому факту, что теперь, имея внутривзводную связь, нет необходимости рвать себе связки в горле, чтобы все тебя услышали, и противника своей командой не насторожишь, не укажешь, где находишься. Я первым оказался у блиндажа, откинул полог, сделанный из ватного одеяла, и бросил за него заранее подготовленную гранату, сам считая секунды до взрыва, спрятался от осколков за косяк. Одной гранаты, взорвавшейся посредине блиндажа, видимо, оказалось мало. Кого-то осколки не задели или задели только едва-едва, по касательной. Об этом говорила встречная автоматная очередь, разорвавшая одеяло на несколько разных по размеру кусков. И рука кого-то из бойцов протянулась вперед и бросила вторую гранату в место разрыва одеяла. После второго взрыва автомат заглох и больше не подавал признаков жизни. Для такого сравнительно небольшого помещения размером четыре на четыре метра, если судить по внешним параметрам, двух гранат хватило с избытком.