Право на силу

Данил шустренько попятился назад, уперся в металл ангара, лег, пытаясь слиться с землей. Лихорадочно нащупал кнопку, вырубая заоравший вновь дозиметр. «Да в курсе, что фонит! Заткнись! — Глянул исподлобья. — Ни хрена себе, войсковые жируют! Батарейки к фонарям у караванщиков покупают! Тут раз в три месяца купишь пальчиковую для дозиметра — и хорош! А оне с фонаря-я-ями… Одна батареечка стоит три рожка „пятерки“, да еще не известно, сколько проработает!.. Ротшильды, мля! Это у них-то патроны на складах заканчиваются? Ну, Плюшкин, ну, сказочник!»

Патруль, между тем, двигался в сторону ангара, возле которого залег диверсант. Данил потел. Вот ведь попадос! Убивать нельзя, Родионыч велел без шума и пыли. И двинуться нельзя, даже за угол не завернуть — сразу заметят…

«Я — куча мусора. Я — куча мусора… — в отчаянии он даже начал гипнотизировать приближающиеся силуэты. — Лежу тут давно, воняю… Ну на хрена вам, ребята, всякое дерьмо? В мою сторону даже смотреть противно, идите себе мимо. Вляпаетесь еще…»

Помог, конечно, не гипноз. Данил в своей накидке и впрямь очень здорово смахивал на бесформенную кучу дряни, которая в изобилии валялась вокруг. Патрульные, вполголоса разговаривая, прошли — даже ухом ни один не повел, хотя диверсанту казалось, что стук его сердца слышно сейчас даже в бомбоубежище войсковых.

«Фу-у-ух… Твою дивизию… Теперь быстренько!» Данил вскочил за спинами уже отошедшего порядочно патруля, пригнувшись, рванул к казарме. Добежал, впечатался всей широченной площадью спины в стену, сполз вниз, заглянул за угол, держа наготове «винторез». Чисто. Прикинул: через заросший плац идти не стоит — там всякой дряни полно, даже одуваны есть. А с самого края, у входа в штаб, куст сирени растет. Видел, когда был здесь в последний раз год назад. Кустик с тех пор наверняка еще больше разросся. С сиренью шутки плохи. Заденешь листья, газ выделит — и общий привет. Значит, пойдем вдоль казармы за патрулем — так шансов меньше на следующий нарваться.

Сказано — сделано. Мотающееся из стороны в сторону пятно света виднелось уже в порядочном отдалении. Данил огляделся, выискивая опасность, — и крадучись, короткими перебежками, рванул краем ангаров вслед. Пробежал мимо казармы, штаба — и вот она стоянка, добро пожаловать!

Да только никаких машин на стоянке не было…

«Ах ты, твою ж мать! — встав как вкопанный, он чуть не взвыл с досады. — Вот бляха-муха! Полчасти на пузе впустую прополз! Куда эти машины долбанные загнали, где искать-то теперь? Да и времени нет уже, утро скоро!.. Чё делать, чё делать… — мозг лихорадочно заработал. — Так. Во-первых — спокойно! Во-вторых — ну-ка дергай отсюда, хватит стоять как цапель посреди болота! — Укрылся между ангарами, огляделся. Тишина. Рассвет потихоньку подползает — небо на востоке светлеет уже. — И какие варианты?.. Думай, башка, думай! — коротко задышал, стараясь успокоиться. — Как там полковник-то сказал? Никого не убивать без нужды, не засветиться? Есть, товарищ полковник, вашу мать! Ключевое слово — „без нужды“! Нужда есть и времени в обрез! Так что, вероятно, будем убивать, но не светиться. И по возможности — уберем за собой». Данил потихоньку успокоился — план выкристаллизовывался. Патруль трогать не надо, это шум ненужный, а вот с охраной на вышке побеседовать можно.

Только сначала средство убеждения раздобыть.

* * *

Вчера Пашке повезло. Караулы назначали — молился, чтоб выпало на вышке дежурить, а не по территории в патруле ползать. Самое ненавистное дежурство — бродишь по темноте всю ночь, километров двадцать намотаешь, а ноги-то не казенные. Хоть и молодой совсем, на днях только пятнашка исполнилась, — а все равно задолбаешься. После дежурства ноги от щиколоток до паха гудят — жуть! Совсем другое — на вышечке. Самое милое дело! Сидишь себе на высоте, через бортики по сторонам поглядываешь, пулеметом туда-сюда вертишь. Когда ракету пустишь, типа, подозрительное что-то показалось, когда псин подразнишь. Эх и злобные твари, мутанты. Киданешь тряпье какое — в клочки раздерут. Это даже поощрялось — типа, выработка у псин высокой злобности и агрессивности. Пашка приноровился веревку к палке привязывать, старыми штанами обматывать и вниз кидать. Псины прыгают, а он вверх дергает. Они достать не могут, бесятся, аж пена в стороны клочьями из пасти. Веселуха!

Вот вчера весь день икру и метал — куда назначат. И на тебе, на вечернем построении, когда наряды раздавали, — вышка! Да не просто вышка — а на восточной стороне вышка, у кладбища, на самом интересном месте! Тут, бывает, и мутанты бродят! Вон, когда Кулек в позапрошлый раз дежурил, куропат на них попер. Приняли того куропата в три пулемета, куда только пушок полетел! Эх и завидовал тогда Пашка… Ну да ничего, сегодня будет чем ответить, обделается Кулек от зависти. Еще бы — миксера ночью завалили! Что там куропат… Начинил на расстоянии тушу свинцом — и все. А вот ты миксера сделай, когда в глазах двоится и пляшет все! Небось, потруднее будет!