Право на убийство

На следующий день в Санкт-Петербург приехал друг Олега Михаил Ермилов. С нами он не контактировал — получил оружие из рук Вихренко и отправился в гостиницу.

Пятого января он приступил к выполнению задания, суть которого Олег объяснил ему еще в Москве. Познакомился в баре «Розмари» с группой блатоватых парней, кутил с ними несколько дней напропалую, а седьмого января, как и было запланировано, затеял в баре скандал, используя в качестве своей «визави» знакомую из гостиницы. И тут появился герой-освободитель…

Завязалась драка, исход которой был предрешен заранее. Старшему милицейского наряда Михаил предъявил удостоверение личности на имя Изотова и доверительно сообщил, указывая на меня, что «этот пьяный гражданин искалечил моего товарища». Свидетели Родин и Потемкин согласно кивали головами.

Я ничего не опровергал. И только, когда меня доставили в райотдел, вдруг «протрезвел» и «вспомнил», что мне угрожали пистолетом.

Вернувшись к бару, милиционеры быстро нашли «стечкина». Оперативно допросили Потемкина и Родина, благо что записали их паспортные данные. Те, конечно же, решили не выдавать «кормильца» Изотова, и все валили на меня…

Самого «капитана» найти так и не удалось.

Ведомство ничего не знало о наших мероприятиях, а если бы кому-то стало известно, что ствол засветился в Питере, — так мало ли кто мог подобрать бесхозный пистолет?

Впрочем, дальнейшую судьбу оружия Ведомство не отслеживает, — убеждал Вихренко. Да и невозможно сделать это, так как стволы поступают в нашу организацию без фабричных номеров из партий, которые не фигурируют в документах ни на заводах, ни в арсеналах. Спецзаказ ГРУ!

21

После моего освобождения, в воскресенье 25 января, у нас с Олегом состоялся основательный разговор. Все о том же. О причинах покушения на мою семью.

— Из тюрьмы многое видится другими глазами, — утверждал я. — Может, потому, что там есть время для раздумий…

— Поэтому чиновников надо периодически туда сажать. Для осмысления своей деятельности, — язвительно прокомментировал Вихренко. — Сталинская теория.

— Но кое к кому ее неплохо было бы периодически применять на практике и сегодня.

— Это точно, — хмыкнул Олег. — Еще бы точно вычислить, с какой буквы алфавита начинать, а потом всех по списку…

— И вот к какому выводу я пришел в «Крестах»: меня сдали. А сделать это мог только один человек. В крайнем случае — два. Недаром Иванов так акцентировал внимание на этом.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?

— Думаю, что да. Но ты — не в их числе.

— Спасибо… — поклонился Олег, — Знаешь, гипотетически я предполагал нечто в этом роде… Были кое-какие зацепки… Но уверенности не было. И сейчас нет. Лучше бы какой другой вариант.

— Да я понимаю. Самому не по себе… А насчет «другого варианта» — в 1987‑м на Сааремаа у меня стажировался курсант по кличке Гвоздь. Поговаривают, уже тогда он работал на «Моссад»… Ты что-нибудь слышал об этом?

— Я в байки не верю! — решительно бросил Вихренко, — Помню эту историю. Копали. И там, по всему, — с точностью до наоборот. Скорее всего, это наши шустрячки из военно-промышленного комплекса сами организовали продажу секретных подлодок на Запад, а парня просто подставили.

— Что с ним?

— Исчез без следов. Как часто бывает… Мы проводили внутреннее расследование. Никаких связей Гвоздя с иностранными спецслужбами найти не смогли. Дали указание всем «кротам» обратить особое внимание на обнаружение данной личности — глухо!

— А если он действительно сотрудничал с «Моссад»?

— Даже это ничем тебе не грозит. Инструкторов рядовые боевики сдать никак не могут. Они даже не имели представления, откуда ты прибыл. Чтобы выйти на тебя только по словесному портрету, им надо будет прошуршать все 250 миллионов.

— Чуть меньше… Исключим женщин, стариков, детей. Затем сузим зону поиска, ограничив ее спортсменами-подводниками, родившимися где-то с середины пятидесятых по шестидесятые… Получится не так уж много!

— Все равно — десятки, если не сотни тысяч. В первую очередь Гвоздь сдал бы свое отделение… Их было всего четверо, так ведь? Мы всех проверили. Один погиб, двое остальных успешно работают на Ведомство. Причем один — на должности, связанной непосредственно с руководством агентурой. Их никто не трогал! Я уверен — тебя сдали гораздо позже. Причем — сверху. С кем ты был непосредственно связан?

— С каким-то Андреевым. Естественно, Андреем Андреевичем.

— Мне это имя ни о чем не говорит. Что ты знаешь о нем?

— Ничего! Только то, что он должен быть одним из заместителей Верховного Папы! Ты со всеми знаком?

— Практически — да. Хотя те, кто курирует внутренние фронты, сейчас зашифрованы похлеще закордонных нелегалов.

— Сам понимаешь, здесь больше опасности.

— Как он выглядит?

— Лет сорока пяти. Может — пятидесяти, если хорошо сохранился. Неприметный такой типчик. Маленький, серенький. Скорее из интеллектуалов, чем из нашего брата.

— Обижаешь!

— Я имею виду, что не спортсмен, не спецназовец — точно. Наверняка числился в аналитиках или в главных вербовщиках дворников на какой-нибудь западной авиабазе. Плюгавенький, лысоватый…