Право на власть

Шушун хотел было возразить, но махнул рукой и начал отдавать распоряжения. Норманн побежал по внутреннему кругу стойбища – надежнее обойти по внешнему периметру, но влезать в «минное поле» он не собирался. Несколько раз натыкался на защитников, однако стремительные атаки рукопашного боя не давали им шанса даже что-то понять. Наконец между беспорядочно расставленными юртами снова мелькнул голубой шелк. Выровнял дыхание и тихохонько двинулся к врагам – резкие движения человек почувствует даже затылком. А Шушун-то молодец! Хорошо расставил лучников: взяв площадку в полукольцо, они вели беспокоящую стрельбу. Выглянул, пустил стрелу и спрятался. Монголы заметно нервничали, их меньше, за всеми щелочками и уголками не уследить. Тем не менее стреляли на любое движение, даже подбили троих, правда, своих женщин.

Норманн подкрался на расстояние одного прыжка с намерением сдернуть вожака с неказистой лошадки и предъявить его остальным в качестве заложника. Рывок, и… увы, пониобразное животное в последний момент попыталось куснуть, за что получило хорошую плюху в ухо. Коняга с копыт, а главный монгол злобно заверещал. Не успели его сапоги коснуться земли, как у шустрого гада в руке появилась сабля. Норманн метнулся к входу в шатер, и хан оказался у лучников на линии выстрела. Отлично, теперь монголы не рискнут пустить стрелу! Подавляя наваливающийся страх, с нарочитой медлительностью достал свои мечи, затем имитировал правым поперечный рубящий удар в голову и следом левым удар снизу вверх. Как и ожидалось, хан попытался поднырнуть под руку и сблизиться для удара более короткой саблей, в результате упал на землю с разрубленной грудью. Лучники среагировали практически мгновенно, дружно пустив стрелы. Метров десять, не дальше, только подобное действие было предсказуемым. Даже в годы армейской службы Норманн так шустро не прятался за ближайшее укрытие. Успел-таки закатиться за пытающуюся встать конягу, затем вскочил, дал этой злюке пинка и рыбкой нырнул в шатер. За спиной послышался злобный вой.

Прислуга прыснула тараканами, а Норманн ударом на зависть дровосекам перерубил центральный столб. Зажал комель под мышкой, рассек внутреннюю перегородку из алого шелка. Какие-то девицы истошно завизжали и рухнули ниц, не до них. Еще один взмах меча, и он вырвался наружу. Ну и тупые же эти монголы! Вся шеренга успела заскочить в шатер, где дружно барахталась под голубым покрывалом.

– Ку-ку! – засмеялся Норманн. Перехватил жердину поудобней и начал охаживать вопящие фигуры.

– Да хватит тебе, Андрей Федорович! – Шушун остановил очередной удар. – Не злобствуй, поубиваешь!

– Твоя правда. Где мурманы? Что-то я их не вижу.

– Малая часть полон кучкует, остальные побежали к постоялым дворам.

– А рязанские купцы с москвичами куда убежали?

– Там же, китайских торговцев трясут.

Норманн вдруг заметил, что все его тело ходит ходуном от крупной дрожи. Снова переизбыток адреналина.

– Отходняк? – участливо спросил Шушун. – Скидывай колонтарь и поддевку!

Он помог раздеться, передвинул на живот свою походную сумку, достал серебряную иглу и проколол вену. Кровь брызнула фонтаном. У Норманна закатились глаза, и он рухнул в обморок.

Очнулся от приятного запаха. Шушун отмерял в серебряную кружку какой-то ароматный отвар.

– Разве можно так изводить себя? – проворчал старшина корабельщиков. – Виданное ли дело в одиночку бросаться на полусотню врагов.

– Их было меньше.

– Не надо! Уже пересчитали бедолаг! Подумать только, пятьдесят шесть воинов дрыном ухандокал!

– Брось, ты, наверно, слуг с девками пересчитал.

– Хочешь сказать, что я слугу от поганца с саблей не отличу? Выпей, сразу полегчает.

– Что это?

– Отвар душицы, поможет лучше материнского молока.

– Пойду, прогуляюсь. – Норманн поднялся с ковра, на который его успели затащить заботливые руки товарищей.

– На постоялый двор иди, вон Нил тебя дожидается.

– Не, там скучно, я лучше к реке пройдусь.

– Китайцы заждались, они собрались домой уходить.

– Пусть идут, – отмахнулся Норманн, – никто их не держит. Лучше людей в степь пошли, всех баранов и лошадей под нож и на колбасу.

– Не много ли будет мяса?

– Мяса много не бывает. Кочевники зависят от скота, как пахарь от земли.

– Согнать поганых хочешь?

– Они правят везде – от Китая до Итиля, на Персию войной идут. Так что и без моей помощи надорвутся.

– Кончай разговоры, тебя на постоялом дворе ждут, вишь, солнце садится.

– Сколько же я в беспамятстве провалялся?

– В сече время быстро летит, а пролежал ты недолго. Поспешай, не заставляй людей попусту ждать.

Ох, как не хотелось идти на постоялые дворы. Ясно дело, китайцы начнут деньги за утерянное добро канючить. Фарфор с шелками немало стоят, жалко торговцев, но и платить за учиненный разбой он не собирался. А если совсем честно, ему было стыдно смотреть в глаза этим ни в чем не повинным людям, которые по его прихоти лишились своего имущества.

– Идемте, господин! – низко кланяясь, заговорил встречающий у ворот переводчик.

– Надо бы побыстрей все решить, вон солнце уже земли коснулось, – недовольно ответил Норманн.