Право на власть

Жарень! Первое время Норманн поглядывал на противоположный берег, затем махнул рукой. Кого могут заинтересовать две понуро бредущие фигуры? Ну тащатся по жаре двое охотников, и что? Прогулка оказалась бесполезной. Через час увидели текущую среди глинистых берегов мутную речушку. Вода жуть – не теплая, а горячая! Немного передохнули в тени оврага. Вокруг ни кустика, ни травинки, на растрескавшейся глине не рос даже ковыль. Не просто так саратовские степи отдали под полигоны химического оружия и учебных стрельб ракет ПВО. Безжизненный пейзаж лучше всяких слов объяснил причину безуспешных попыток захватить Волжскую Булгарию! Переждав полуденное солнце, вернулись обратно к спасительным камышам. Видя страдания Норманна, Речан нарубил камыша и быстренько соорудил пахнущий тиной крохотный шалашик. Блаженство! Глаза сомкнулись сами собой.

– Андрей Федорович! Просыпайся! Уже звезды на небе видны!

– Какие звезды? Я сквозь камыши вижу противоположный берег!

– Ты смотришь снизу вверх, а нас с высокого обрыва не увидят. Вставай, здесь близко, до атаки успеем поспать.

Дружинники помогли забраться в неустойчивую лодчонку, протянули круг конской колбасы с лепешкой из муки грубого помола и навалились на шесты.

Честно говоря, Норманн окончательно заблудился. Глядя на карту автомобильных дорог, он мог с уверенностью сказать, что бурлаки тянут кораблики между Волгоградом и Казанью. Когда на третий день пути русло реки повернуло на восток, а к вечеру на запад, он в очередной раз развернул кусок шелка и наконец нашел приметную зигзугу.

– Жигули! Это Жигули!

– Ну да, – несколько озадаченно ответил Варуч, – или по пути вниз ты не видел эти горы?

– Стойбище хана Увека находилось в Саратове!

– О Саратове ничего не слышал, а стойбище ты под корень порушил да испоганил. Придется кочевникам себе новое место искать!

Услышав слова сотника, корабелы захохотали – потомкам хана Увека уже не вернуться в родные юрты. Десять дней назад сразу после полуночи лодки тихо приткнулись к берегу реки Трещихи. Заросли высоченного бурьяна и кустарника скрывали десант от самого зоркого глаза. Норманн приказал всем отдыхать. Завтракали под аккомпанемент предрассветного щебетания маленьких пичужек, которые нахально выхватывали кусочки пресной лепешки прямо из рук. До стойбища совсем близко, монгольский форпост расположился на крутом обрыве, как бы нависал над Волгой. Со стороны речушки, где стояли лодки десанта, придется подниматься по слишком крутому подъему.

– Речан, ты там наверху был? – спросил Норманн.

– Несколько раз подходили за ярлыком, дорога к стойбищу с другой стороны, отсюда трудно пройти.

– Передай приказ, никому не бежать! Поднимаемся осторожно, без спешки. В атаку идем по моему приказу!

Речан перешел на соседний челн и тихонько поплыл вдоль берега, передавая приказ старшинам каждой лодки. Но вот завтрак окончен, дружина с негромкими матюгами выбралась на крутой берег и полезла на холм. Ближе к стойбищу склон оказался загажен всевозможными отходами. Норманн дважды вляпался в вонючие полусгнившие бараньи кишки. Обозлившись, он был готов рвать монголов голыми руками. Но вот показались засыпанные землей корзины примитивного ограждения, а между ними просматривались юрты.

– Речан! Передай по цепочке остановиться и ждать отставших!

Двое молодых корабельщиков, оскальзываясь и спотыкаясь, побежали вдоль цепи. В это время из стойбища вышла толпа воинов.

– За конями пошли, – прошептал сотник, – смена вчерашнему дозору.

– Лучникам приготовиться! Бьем гадов со спины, остальным сразу в атаку!

Дружинники зашевелились. Одни перехватывали половчее топоры, другие накладывали на лук стрелы, а монгольские воины спокойно проходили мимо всего в полусотне шагов.

– Правильная у тебя вышла задумка! – прошептал Речан. – Ишь как спокойно идут, не ждут нас сегодня.

– А мы их сейчас поздравим с Купалой.

– Рано, еще не отмечали Русальную седмицу. Сурью[26] выпьем уже в Казани.

Норманн выпрямился, вскинул лук и выпустил стрелу в полную силу.

– Удалой у нас князь! За раз троих уложил! – воскликнул Речан.

– Это настоящий лук, а не гнутая палка, – как бы оправдываясь, ответил Норманн.