Право на возвращение

— Я, наверно, чего-то не понимаю, — осторожно сказал Карпухин. — Но разве полиция не должна расследовать все возможные версии? И вообще… Как я понял, даже не была проведена баллистическая экспертиза! Надо же было доказать, что выстрелы сделаны именно из пистолета Гинзбурга. Произвести контрольные стрельбы… Так ведь положено…

Анисимов поморщился.

— Где вы встречали полицейских… — начал он и махнул рукой. — Господи, они везде одинаковы! Если у вас есть обвиняемый, если стрелял он у всех на глазах, если пули — естественно, как же иначе! — оказались из такого же пистолета… Вы будете назначать еще и баллистическую экспертизу? Чтобы эксперт решил, что вы идиот, если не верите собственным глазам?

— Но сейчас…

— Надеюсь, — буркнул Анисимов, — они найдут общий язык. В том смысле, что следователь не пошлет их обоих к черту вместе с их уликами.

— Думаете, такое может произойти? — ужаснулся Карпухин.

Анисимов пожал плечами.

— Извините, Александр Никитич, — сказал он, — мне нужно возвращаться на работу. А вы…

— Я позвоню невестке Михаила Яновича, надо разобраться в файлах… если эта девица позволит.

— Я вижу, вы не очень с ней поладили?

Карпухин промолчал.

* * *

— Вы еще на работе, Юля? Я хотел…

— Нет, это Александр Никитич? Я уже дома, меня отпустили… Хотите приехать?

— Да, я бы хотел поработать с компьютером.

— В моем присутствии — пожалуйста.

— Конечно. Так я могу приехать прямо сейчас?

— Приезжайте.

* * *

Что-то изменилось в поведении Юли, Карпухин это чувствовал. Что-то произошло недавно и заставило ее иначе отнестись к его настойчивому желанию разобраться в текстах Михаила Яновича. Внешне Юля вела себя так же, как вчера — смотрела напряженно, следила за каждым его движением, наблюдала за тем, какие числа и в какой последовательности он набирал на клавиатуре, но все равно Карпухин ощущал перемену, вчера она желала ему неудачи, а сегодня очень хотела, чтобы он нашел нужную ему информацию.

— Чаю, кофе? — спросила она. — Может, что-нибудь покрепче? Есть водка.

— Спасибо, — сказал Карпухин, не отрывая взгляда от экрана. — Я бы выпил сока. Любого. Только холодного.

— Сейчас, — сказала Юля и не сдвинулась с места.

— Пожалуйста, — усмехнулся Карпухин, — пока вы будете ходить, я не нажму ни одной клавиши, обещаю.

— Я не хотела… — смутилась Юля, но тут же широко улыбнулась: мол, мы хорошо понимаем друг друга, верно?

— Я быстро, — сказала она и действительно обернулась меньше чем за минуту, принеся два высоких бокала с ледяным апельсиновым соком.

— Спасибо, — сказал Карпухин и, не удержавшись, спросил: — Ваш муж тоже там?.. У Михаила Яновича, я имею в виду.

Юля сидела рядом с Карпухиным, и, скосив взгляд, он видел лишь ее пышную прическу и руки, лежавшие на коленях. На него Юля не смотрела — только на экран.

— Да, — сказала она. — Игорь в полиции. С Машей. Я недавно звонила. Там что-то происходит, я не знаю, что именно, и волнуюсь.

Наверно, явились детектив с адвокатом и с неожиданной и необъяснимой версией.

— Все будет хорошо, — пробормотал Карпухин. Он только что ввел третью серию чисел, после чего на экране возникла таблица в программе Exel, но почти сразу исчезла, Карпухин даже не успел прочитать, какие обозначения стояли на осях. Через мгновение появилась картинка: иллюстрация к фантастическому роману советского автора — Карпухин точно знал, что советского, потому что помнил картинку с детства, но забыл и название романа, и фамилию автора. На фоне далеких звезд летела фотонная ракета, и от ее огромного отражателя тянулся белый луч, а в левом нижнем углу рисунка сидел за столом в неприбранной комнате молодой ученый, лет ему было не больше двадцати пяти, в руке он держал карандаш, а взгляд устремил вверх, не летевшую к звездам ракету, и знал он про эту ракету много такого, чего не знал никто, в том числе и сам художник, нарисовавший иллюстрацию, но так, похоже, и не разобравшийся в том, какой была авторская мысль…

Картинка продержалась на экране ровно столько времени, чтобы Карпухин успел рассмотреть детали, а потом возник другой рисунок: та же фотонная ракета изображена была очень схематично, и звездного фона не осталось, и молодой ученый исчез, теперь от зеркала-отражателя отходили извивавшиеся провода, а компьютер иконкой потребовал введения очередного пароля.

— Альтов, — сказала Юля.

— Что? — переспросил Карпухин. Медленно, сверяясь с листком, он вводил цифры семизначного числа.

— Генрих Альтов, — повторила Юля. — Не читали? Миша его очень любит. Часто перечитывает. Я пробовала, но не смогла. Очень сухо, одни мысли, никакого, как сейчас говорят, экшена, литературного мяса. Это картинка к рассказу «Ослик и аксиома».

Карпухин пожалел, что никогда не читал этого автора. Даже фамилии не слышал. Незнакомая фамилия. Фантастика шестидесятых, наверно. Он тогда под стол пешком ходил, а позднее фантастикой не очень увлекался, Стругацких читал, конечно, и любил, но больше его интересовали спорт и детективы. Почему рисунок показался знакомым? Неважно.