Право на защиту

— Три года? — повторила убитая горем Людмила Ивановна. — Из-за коробка «травы»? Он же первый раз…

— По первому разу три года вряд ли, — встрял Виригин. — Возможно, даже…

Зря встрял. Нарушил договоренность. Мыльников незаметно наступил Виригину на ногу, оборвав на полуслове.

— Максим Палыч у нас человек новый, с судебной практикой не знаком, а я только что от судьи, — мягко сказал Мыльников. — У них установка из Москвы: усилить борьбу с наркоманией. Видели ведь, наверное, по телевизору: решено вырубать наркоманию под корень. Безжалостно и беспощадно. Это дело на особом контроле. А у нас, знаете, контролер на контролере сидит и контролером погоняет… Поэтому могут дать по максимуму.

— Борис Авдеевич, родненький, помогите! — запричитала женщина.

— Я и так стараюсь, вы же знаете, — убедительно произнес Мыльников. — Если б не я, Костя бы в «Крестах» суда ждал, вместе с зеками, а не дома…

— Спасибо вам, спасибо… Но как же…

— Две тысячи долларов собрать сможете?

— Две тысячи?! — растерялась женщина. Она таких денег сроду в руках не держала.

— Попробую судье дать, — пояснил Мыльников. — Он, в принципе, намекнул, что готов подумать… А ставки я знаю.

Виригину не нравился разговор. Он достал сигарету, закурил, сделал вид, что читает SMS-ку, и отошел к набережной. По Фонтанке как раз проплывал кораблик, на борту которого веселилась пестрая, причудливо наряженная компания. Тюкала рейв-музыка (Юлька иногда дома такую включала, поэтому Виригин и определил, что это рейв. Хотя мог и ошибаться). Две полуголые девицы свесили ноги с бортика, слегка откинувшись назад и демонстрируя зевакам аппетитные формы. На заставленном закусками столе виднелась водка в вычурной фигурной бутылке.

Ветерок принес с Фонтанки — как по заказу! — отчетливый запашок марихуаны. Ну точно: Виригин увидел, как одна девица передала второй «косяк». Вторая поймала виригинский взгляд и приветливо помахала «косяком» отставному майору…

Все это происходило напротив здания суда. Но шансы попасть в этот суд у пассажиров катерка были нулевые. Или близкие к нулевым. Наткнись сейчас эти весельчаки на милицейский патруль — отделались бы сотней баксов. А то и меньше. Да и где наткнуться-то? На реке?..

А сыну этой Людмилы Ивановны просто не повезло.

«Больше всего у нас не везет слабым и бедным. Счастливое исключение — Ходорковский».

— Где ж денег-то взять? — канючила Черемыкина. — Я и так все подчистую…

— Займите, продайте что-нибудь, — посоветовал Мыльников. — Зато сын на свободе останется. Получит условное наказание.

— А без денег?

— Без денег никак. Судья ведь рискует. Сильно рискует, уверяю вас. Говорю: указание из Москвы!

Черемыкина в растерянности замолкла. Напряженно думала. Две тысячи — для нее огромные деньги. Но свобода сына…

— Ну, вы решайте, — сказал адвокат, выдержав паузу. — И звоните, если что надумаете. Два дня у вас есть. Даже три. Взвесьте: три дня или три года…

Мыльников хотел было произнести пафосную речь, но вовремя одернул себя — зачем распинаться перед малоимущей клиенткой. Достаточно. Ей и так все понятно. Прибережем риторический талант для кого-нибудь более достойного.

— До свидания. Всего доброго. Не тяните…

Мыльников открыл дверцу, позвал нового помощника:

— Поехали, Максим Палыч…

«Ауди» Мыльникова мягко тронулась с места, заработал кондиционер. Проезжая мимо Черемыкиной, маститый адвокат кивнул, нацепив на лицо сочувственную улыбку. Свернули на Пестеля, потомились в маленькой пробке, выехали на Литейный. «Ауди» нежно покачивало, как на теплой морской волне. Кондиционер обвевал, как свежий ветерок. Виригин с неудовольствием вспомнил свой недавний визит в автосервис. Мастер Потапыч — стародавний знакомый — напрочь отказывался брать виригинский «баклажан» (Максим так прозвал свой драндулет «баклажаном» за темно-сиреневую расцветку). «Макс, не валяй дурака. Купи новую», — советовал мастер. Виригин в ответ показывал пустые карманы. «Тогда ходи пешком. Или осваивай богатый мир подземного метрополитена. Или маршрутных такси». — «Они бьются все время», — мрачно сказал Виригин. «Ты на этой штуке быстрее разобьешься», — убежденно изрек Потапыч и согласился повозиться с «баклажаном» в последний раз.

Еще он сказал, что, если драндулет продать на запчасти, можно выручить триста долларов. Тоже деньги. Дочке на сапоги — давно просит. И в театр всей семьей сходить останется. И обмыть там в буфете обнову. И по бутерброду с икрой — закусить…

— Ничего. Достанет, — удовлетворенно хмыкнул Мыльников, размышляя над перспективой дела Черемыкиной.

— Ты, правда, с судьей договорился? — поинтересовался Виригин.

— По такому-то пустяшному делу? — хохотнул адвокат. — Обижаешь, Макс! Просто зашел к нему, уточнил, когда суд, потрепался, анекдот рассказал, — объяснял адвокат снисходительным тоном. — А он мне в ответ этот, про турок… Нет, ну хорошо я продолжение придумал, про китайцев с таджиками?.. А, Виригин?!

— Остроумно…

— Да, неплохо получилось! И… О чем мы говорили? А, ну да. После процесса бутылку выкачу «Кауфмана». Большую. Знатный водец! Для поддержания контакта…