Право на жизнь

Леди, поднимавшихся вместе с нами, отличали наряды дорогой ткани, но темных оттенков, без кричащей вычурности и роскоши. Обилия драгоценностей я тоже не заметила. Возможно, все изменится с окончанием войны, но пока их мужья сражаются, жены не стремились предаваться безудержному веселью. Пусть и закрытое, но украшенное яркой вышивкой платье Селены на общем почти траурном фоне смотрелось излишне дерзко. На барда косились, но та успешно игнорировала укоризненные взгляды.

Нихамада и Павайка то и дело с кем-то здоровались, иногда представляя знакомых и мне. Я вежливо кивала на приветствия и заверения в готовности служить южной эссе, даже не пытаясь запомнить многочисленные имена.

Лестница привела нас в длинный коридор: слева он заканчивался тупиком, справа плавно изгибался, подозреваю, обходя по периметру зрительский зал. За выбранной Нихамадой дверью обнаружился небольшой балкончик, откуда открывался превосходный вид на сцену. Здесь пахло лакированным деревом, пылью и, слабо, дорогими духами.

На противоположной стороне я заметила эссу Ровера, исподволь изучающего нас. Поймав мой взгляд, командор теней вежливо склонил голову и тут же отвернулся, со скукой наблюдая за драконами в партере.

— Центральная ложа снова пустует. Похоже, леди Исланд и сегодня не появится, — усевшись, заметила Нихамада, кивая на ряд обитых темно-красным бархатом кресел ниже и правее.

В полупустом зале, конечно, хватало свободных стульев, тем не менее удивительно, что драконы предпочитали занимать дальние ряды, а не удобные места на возвышении.

— Театр построили более столетия назад. Это был свадебный подарок Альтэссы Аратая его супруге Урсуле из рода Бермуд, обожавшей выступления уличных лицедеев, — просветил меня Исхард. — Каждый год в честь дня рождения первой леди дается спектакль. Ни прошлая, ни нынешняя войны не отменили эту традицию.

Повелителю Севера, верно, не подобало ходить на площади, чтобы смотреть на безродных лицедеев, и тогда он сделал так, что артисты сами являлись к нему. Удивительно, но оказывается, грозный Владыка способен на широкие жесты. Хотела бы я познакомиться с женщиной, у которой получилось растопить ледяное сердце Альтэссы снежного клана.

— Леди Исланд не выходит в свет уже два десятилетия.

Нихамада поджала тонкие губы.

— Ей просто стыдно посмотреть всем в глаза, — глупо хихикнула Павайка. — Будь я женщиной, что дала жизнь Демону Раскола, я покончила бы с собой. Чистая смерть лучше, чем позор матери, взрастившее дурное семя.

— Прикуси свой дурной язык! — неожиданно резко оборвала дочь леди Иньлэрт. — Думай, прежде чем говоришь. А не умеешь — молчи! Это позор всего клана, не ее одной, — задумчиво повторила. — Да, не только ее.

Кого Нихамада сейчас защищала? Супругу Альтэссы или… саму себя? Насколько велик грех женщины, давшей рождение «мечу»?

На балконе повисла неловкая тишина. Павайка, получив выговор, насупила брови и вжалась в кресло. Дамнат едва сдерживала улыбку, словно ситуация забавляла ее. Исхард попытался разрядить обстановку.

— Кто скажет, что сегодня показывают?

— Легенду о Туране и Илоне.

— Об Илоне… — Селена облокотилась о широкие перила, мечтательно промурлыкала. — Прелестно. История запретных чувств между потомком императоров и драконорожденной.

Известная сказка с грустным финалом. Принц Туран, законный наследник Великой Империи Рэм, спасаясь от посланных узурпатором наемников, искал убежище в лесной чащобе, где обитала ведьма Илона. Дочь Древних, некогда отказавшаяся от пути воина в пользу мирного существования, после долгих лет снова достала спрятанный на дне сундука меч, чтобы присоединиться к принцу в его войне. Она рисковала ради Турана жизнью, не раз спасала своего господина от гибели и сама была им освобождена из плена. Выпавшие на долю Турана и Илоны испытания сплотили их, между потомком императоров и простой наемницей зародилась дружба, а затем и любовь.

После долгой борьбы и многочисленных сражений принцу удалось отвоевать столицу и надеть дедовскую корону. Тут бы, как водится, завершить историю свадьбой, но… по стародавним, да и сегодняшним законам те, в ком течет кровь Древних, не имели права всходить на трон людей. Молодому императору подыскали более подходящую жену — дочь узурпатора, брак с которой положил конец возможным честолюбивым замыслам оппозиции. Удачный политический ход, ничего необычного. В стране наступили мир и процветание. Илона осталась подле возлюбленного, первым рыцарем, правой десницей, героиней, спасшей державу во времена смуты. Но…[1]

— Женщина не смогла смириться, что он принадлежит другой, — Селена перебрала коготками, словно играя на невидимой лютне. — Решила убить императора и умереть вместе с ним. Самые страшные преступления совершаются во имя любви и… оправдываются ею. Чему нас учит эта история, как вы думаете, эсса?

Я смолчала: она уже сама озвучила ответ на заданный вопрос.