Право на жизнь

Северьян не ответил, первым нанося удар. Атлет успел выставить свою красивую мускулистую руку, но тонкая, как кинжал, кисть убийцы пробила его оборону. Атлет упал на колени, разбрызгивая кровь. Его красивый римский нос был свернут на бок и обильно кровоточил. Остальные с ревом бросились на Северьяна. Русич прыгнул на распростертого атлета, воспользовавшись им как подставкой. С него в прыжке ударил ногой еще одного. Упал на руки, взвился змеей, уворачиваясь от сокрушающегося удара перекаченного молодца. Удар пяткой в лицо, и красавчик со стоном отлетел в сторону, уступая место своим соратникам.

Еще двоим Северьян даже не дал шанса проявить себя. Вырубил ударами костяшек в солнечное сплетение. Оба рухнули, как подкошенные. Теперь прямиком на живодерню. Оставшаяся парочка вообще не хотела подходить. Увидели, как изуродовал чужеземец товарищей, теперь боятся. Страх последнее дело в битве. Страх остужает кровь. А кровь должна быть горячей. Бой, как игра. А что это за игра, если никто играть не хочет?

С этими убийца даже выделываться не стал. Сбил с ног подсечками. Атлеты даже не пытались встать, радуясь, что легко отделались. А Северьян стоял над ними и усмехался. Вдруг, взгляд его встретился с глазами прекрасной таинственной незнакомки.

— Ты был бесподобен, странник. Кто ты?

— Я тот, кто проводит эту колонну до Царьграда, — ответил ей Северьян.

— Хорошо, ты нанят, — сказала девушка.-

Но, разве ты можешь меня нанять? — Удивился убийца.

— Конечно, могу. Ведь это я — хозяйка колонны.

Северьян присвистнул от удивления. Он не раз слышал о женщинах-воинах, коих называли поляницами, но никогда бы не подумал, что бывают женщины купцы.

— Ладно, — решил вставить свое слово начальник стражи, — ты принят. А твой друг действительно так же силен?

— Проверьте! — Рявкнул Данила, скорчив жуткую гримасу, от которой атлеты-красавцы задрожали тихой дрожью.

— Ну, что вы стоите! — Крикнул начальник. — Бейтесь с ним.

Данила сам не знал, зачем закричал. Все вполне бы могло ограничиться поручительством калики. Ящер побери, он ведь даже не знает, как зовут его друга. Да и друг ли он вовсе, или только делает вид, надевает очередную маску? Когда-то Данила слышал россказни о загадочном чужеземном животном — хамелеоне. Говорят, что похож на василиска, только неопасный, зато умеет другое. Сидит на дереве, сливается с деревом, залез на скалу, стал цветом, как скала. Может и калика тоже — хамелеон? И меняет цвета, в зависимости от обстановки.

Додумать мысль ему не дал смачный удар в челюсть. В глазах на миг потемнело, Данила дернулся, но тут же собрался. Медленно поднял голову, чтобы посмотреть на наглеца, ударившего исподтишка, когда Данила можно сказать мыслил о высоком! Кулак налился нечеловеческой силой, будто и не кулак вовсе, а камень огромный. Удар пришелся прямо в лицо наглеца, такое холеное и наглое. Рука прошла во что-то липкое, будто сунул в дерьмо. Данила брезгливо отдернул кисть. Противник медленно оседал на подломившихся ногах. Лицо его в один миг превратилось в кровавую маску. Не различишь, где глаза, где нос, вместо него хрящик торчит и кровоточит.

— Хватит! Хватит! — Истошно закричал начальник стражи. — Мне не нужно трупов!

Но упавший атлет определенно меньше всего походил на живого.

— Вот так, — вздохнул Данила. — Порой надо не только мускулами играть. Они конечно красивые, но и в бою тоже сноровка нужна. Без нее ни куда. — Отошел от распростертого тела. — Так я принят? — Спросил он.

— Да принят, принят, иди с глаз долой! — Ругнулся начальник стражи. — Хотя нет, постой! Иди теперь и закапывай своего… живчика.

— А лопату хоть можно? — Попросил Данила.-

Выдайте ему кто-нибудь лопату! — Рявкнул начальник. — А то ведь еще кого-нибудь убьет!

Глава 34.

Когда небо почернело, вбирая в себя смоль и нагар вечерних сумерек, Кубат, начальник стражи приказал остановить телеги. Идти ночью — гиблое дело. Особенно если наткнешься на волков. Человек-то существо привычное, на то и арбалеты да мечи в руках. А кони чувствительные, и перенервничать могут, и от страха повозки завалить. В общем, лучше перестраховаться, чем потом пожинать плоды собственной беспечности. Береженого Род бережет.

Данила ретиво подгонял лошадь, никак не нарадуясь, что можно, наконец, дать ногам передышку. Северьян напротив, чувствовал себя на коне, как блоха на лысой голове. И спрятаться негде, и уцепиться не за что. Так что, когда повозки остановились, он с радостью спрыгнул с лошади и стал разминать непривычно затекшие ноги и потирать отшибленный копчик. С непривычки можно зад и до крови растереть.

Стражники ворчливо покидали седла, устраиваясь на ночлег. Кто-то разводил костры, кто-то искал хворост, многие же просто сидели на земле и точили клинки. Северьян по-быстрому сварганил небольшой костерок, дождался выдачи пайка, и, хрумкая вяленым мясом, оглядывался по сторонам. Из-за повозки вышел Кубат, подошел к новичкам.