Право на жизнь

На гауптвахте двое — лейтенант  В о р о н ц о в  и капитан-лейтенант  Г а т ч и к о в. Старательно делая вид, что не замечают друг друга, сосредоточенно ходят по «губе», с беспокойством посматривая на часы. Случайно сталкиваются.

Г а т ч и к о в (преувеличенно вежливо). Виноват!

В о р о н ц о в. Извините!

Продолжают мерить помещение шагами, снова сталкиваются.

(Язвительно.) Виноват!

Г а т ч и к о в (еще язвительней). Извините!.. (Садится к столу, достает из кармана кителя блокнот, авторучку. Начинает писать, произнося текст письма вслух. Пишет.) «Дорогой Толя, извини, что задержал ответ. Было много работы, готовимся к походу. Но сегодня благодаря одному шнурку время появилось…»

Воронцов замедляет шаги, прислушивается.

«Сижу теперь на «губе» и сочиняю тебе письмо…»

В о р о н ц о в. Вы не могли бы, капитан-лейтенант, заниматься эпистолярным творчеством молча?

Г а т ч и к о в (не обращая внимания). «Наверное, ты удивишься: что это, мол, старик Гатчиков загремел на «губу», как последний салага?..»

В о р о н ц о в. Я к вам обращаюсь, Гатчиков!

Г а т ч и к о в (невинно). Вы что-то сказали?

В о р о н ц о в. Сочиняйте свое послание молча!

Г а т ч и к о в. Извините, лейтенант, не могу. У меня, видите ли, с детства такая привычка. Мне вслух лучше думается. Так что простите великодушно. (Продолжает писать.) «Дело в том, дорогой Анатолий, что у нас на базе появился некий тип, воображающий себя донжуаном, этаким покорителем чужих жен…

Воронцов фальшиво насвистывает какую-то мелодию.

Но, дорогой Анатолий, ты знаешь, что к таким типам у нас, подводников, идиосинкразия. Мы их выводим без всякого ДДТ…»

В о р о н ц о в (не выдержав). Ну, ты!..

Гатчиков подчеркнуто медленно встает.

Г а т ч и к о в. Вы что-то произнесли?

В о р о н ц о в. Жалею, что отменили дуэли!..

Г а т ч и к о в. Вот в этом я с вами согласен, лейтенант!..

Стоят друг против друга, готовые схватиться в любой момент. Слышен голос часового: «Сюда, товарищ капитан третьего ранга. Тут ваши офицеры…» Появляется  Х р о м о в. Воронцов и Гатчиков вытягиваются по стойке «смирно».

Х р о м о в (проницательно). Бретеры.

Воронцов и Гатчиков молчат.

Гатчиков, возьмите табуретку и сядьте в тот угол.

Г а т ч и к о в. Я готов нести наказание за свой поступок. Но и готов повторить его!

Х р о м о в. Удивлен вашим поведением, Женя. Такой выдержанный человек — и вдруг эта неприглядная история…

Г а т ч и к о в (показывает на Воронцова). Он плюнул нам в душу! Гнал бы таких из флота!

В о р о н ц о в. У вас мания величия, капитан-лейтенант!

Х р о м о в. Мне кажется, произошло недоразумение. (Гатчикову.) Почему вы решили, что между Асей Александровной и Воронцовым интрижка, а не более серьезное чувство?

В о р о н ц о в (с горечью). Вот именно!

Г а т ч и к о в. Этот гад издевается над Асей, до слез ее доводит!

Х р о м о в. Выбирайте выражения, Гатчиков… Это правда, Воронцов?

В о р о н ц о в. Я считаю ниже своего достоинства оправдываться!

Г а т ч и к о в. Гнать таких с флота! Вынуждаете нас, кадровых офицеров, служить с разными!..

Х р о м о в. Стоп, ребята. Так мы ни к чему не придем. Пожалуйста, Гатчиков, сядьте туда и не мешайте нашему разговору.

Гатчиков берет табуретку, переносит ее в дальний угол, демонстративно садится спиной.

Присядем и мы?

Садятся. Пауза.

Тревожит меня ваше поведение…

В о р о н ц о в. Я плохо несу службу?

Х р о м о в. Нет, служите вы хорошо…

В о р о н ц о в. Тогда остальное никого не касается!

Х р о м о в. Не скажите…

В о р о н ц о в. Кто вы такой — папа, мама, друг детства?

Х р о м о в. Старший по званию и замполит.

В о р о н ц о в. Вот и учите меня политграмоте, а личные мои дела пусть останутся именно моими личными делами. Тут я обойдусь без старшего по званию!

Х р о м о в. Личная жизнь офицера тоже подчинена службе…

В о р о н ц о в. Может быть, вы захотите и моей зубной щеткой пользоваться?

Х р о м о в. Не вспухайте, лейтенант. Ведите себя достойно.

В о р о н ц о в. Вы забываете, что я не только лейтенант, но и инженер. Такой же человек, как и любой штатский!