Право на жизнь

В тот же миг раздались команды. Партизаны покидали базу. Без спешки, но и не задерживаясь, уходили молчаливо, сосредоточенно.

С базы ушли двумя колоннами. Одну повел начальник штаба к Журбаевским выселкам. С другой комиссар бригады Грязнов направился к Сторожевскому лесному кордону.

XVIII

Комбриг Солдатов остался на базе. Анатолий Евгеньевич зашел в штабную землянку, увидел девушек-связисток, пристроился у окна за тесовым столом, склонился над картой района. Задумался. Комбригу надо было еще и еще раз взвесить многие факторы, повлиявшие на принятие отчаянного решения.

Отправляя на место боя почти все наличные силы бригады, Солдатов тем самым оголял оборону базы с других направлений. Такое решение было рискованным, случись немцам воспользоваться отвлекающим маневром. Об этом говорил Мохов, подобные опасения высказал Грязнов. Надо было Солдатову подумать, подумать основательно.

Сообщение о сосредоточении немцев на месте сгоревших деревень Гречихи и Высоких Ключей — первым доставил связной, которого командир конного отряда Полосухин отправил к Солдатову с докладом о событиях в Ольховке. Чуть позже поступило сообщение из Глуховска. Подпольщики информировали партизан о том, что общевойсковые соединения немцев, расположенные в городе, в районе, снимаются, получив приказ выдвинуться ближе к фронту. Этот факт подтверждал добытые ранее Шернером и его людьми данные о сроках начала гитлеровцами операции «Цитадель». До пятого июля, то есть до начала немецкого наступления, оставалось около полутора недель. Точнее, десять дней. Перед началом наступления фашистское командование концентрировало силы для удара. В такой обстановке немцы вряд ли станут отвлекать общевойсковые части на борьбу с партизанами, рассудил Солдатов. В то же время у них есть немало охранных войск. Определив местонахождение партизанской базы, они могли бы таранным ударом прорваться в лес. Об этом стоило еще и еще раз подумать, в этом виделся главный расчет врага.

Сколько ни прикидывал комбриг варианты возможных действий противника, столько и приходил к выводу, что нет у немцев сил на блокаду всего лесного массива, называемого Ливонским, раскинувшегося на многие километры. Подобную блокаду осуществить трудно, на нее понадобится не одна дивизия. А значит, рассчитал в свой черед Солдатов, немцы могут решиться только на таран, чтобы рассекающими ударами взломать оборону партизан, дотянуться до базы. Следовательно, и очередное наступление для гитлеровцев задача местная, поставленная перед охранными войсками.

Накануне, прежде чем принять решение о направлении всех сил бригады в район Сторожевского лесничества, Солдатов зашел к Шернеру. Дмитрий Трофимович лежал в госпитальной землянке, за ним ухаживали медицинская сестра и оба немца, которых подпольщик привел с собой. Помощь от немцев была невелика, на другой работе, пока нет связи, использовать их негде, а делом занять надо было. По совету доктора их оставили при Шернере, потому что, как сказал Ханаев, Дмитрий Трофимович волновался за их судьбу. Врач Викентий Васильевич Ханаев предупредил комбрига, что какое бы то ни было волнение для Шернера противопоказано, просил быть предельно кратким. Шернер выглядел плохо. Осунулся. Лицо его сделалось восковым. Говорил с трудом. Отдыхал после каждой фразы. Предположение Солдатова о том, что у немцев нет сил на блокаду, Дмитрий Трофимович подтвердил. Спросил в свой черед о подполье, об информации из Глуховска, поступление которой не должно прерываться в связи с его уходом. Комбриг заверил старого чекиста в том, что все идет хорошо, поспешил прекратить разговор. Информация, конечно, шла, но не та, что поступала раньше. Шернер заранее предупреждал партизан о готовящихся ударах, передавал планы немецкого командования по охвату и уничтожению партизан, численность гитлеровских войск, основные направления их ударов.

Вернувшись от Шернера, Солдатов вновь и вновь думал о своем решении. Не спал ночь. Советовался с Грязновым, с Моховым. С тревогой ждал телефонных звонков от наблюдателей, докладов конных связных от командиров внешних постов наблюдения, опоясывающих лесной массив. Тревожные сообщения поступали только из района Гречихи и Высоких Ключей. И все-таки, только когда появилась «рама», только когда немецкий самолет-разведчик, основательно покружив над лесным массивом, завис над районом Кабановских делянок, когда вызванная немецким летчиком авиация стала бомбить этот район, Солдатов уверился в правильности принятого решения. Объявил общий сбор. Отправил почти все наличные силы к месту боя, откуда стали поступать сообщения Струкова и Губайло. Командиры отрядов бригады докладывали о появлении немцев, об интенсивности артиллерийского огня. Оба отряда приняли на себя первый удар гитлеровцев.