Право на жизнь

Зазвонил наконец телефон, Солдатов узнал голос Михаила Евстигнеевича Губайло. Командир отряда стал докладывать неторопливо, обстоятельно, по тону его доклада, по спокойствию в голосе Солдатов понял, что бой у Сторожевского лесного кордона развивается нормально, Губайло контролирует положение. Командир отряда докладывал, комбриг слушал, перед ним вставала картина боя.

После усиленной бомбежки завалов немцы подвергли их артиллерийско-минометному огню. После этого они пошли в атаку. Шли под прикрытием танков. Один танк попал в ловушку. Немцы пытались его вытащить, подогнали трактор, но партизанские минометчики накрыли гитлеровцев точным огнем возле ямы-ловушки. Еще один немецкий танк они подбили из противотанкового ружья. Тогда немцы усилили обстрел. Полезли на партизан вслед за огневым валом. Стали проваливаться в ямы-ловушки. Сейчас они готовятся к третьей атаке, ужесточили обстрел, но бьют из орудий и минометов не по завалу, не по укрывшимся в убежищах партизанам, а по площадям перед завалами, пытаясь обрушить маскировку ям-ловушек. Потери у партизан пока небольшие. Четверо убитых, шестеро раненых.

— Пошли человека к седьмому, — попросил Солдатов. — Пусть посмотрит и доложит, что там происходит.

— Нам отсюда видно, — сказал Губайло. — Долбят седьмого.

Немцы знают, что на партизанских базах есть женщины, дети, свой бомбовый удар по ложной базе они обрушили преднамеренно, рассчитывая вызвать панику и тем самым подорвать дух партизан. Об этом подумал Солдатов, но сказал другое:

— Я только что разговаривал с седьмым. Он успел сообщить мне о поджоге немцами леса. Связь с ним прекратилась. Не перекинулся бы огонь в вашу сторону.

— Если это случится, то и немцам тикать надо, — сказал Губайло. — Но ветер несет от нас к седьмому.

— Хорошо, но проверь. Пусть восстановят связь.

— Есть.

— К тебе идет второй, ты меня понял?

— Да.

— Советую посмотреть немцам в спины.

— Думал о том же, — сказал Губайло. — Возможности для этого есть.

Комбриг советовал совершить вылазку, ударить по немцам с тыла. Губайло понял Солдатова.

— Доложитесь, когда появится второй.

— Хорошо.

Комбриг увидел, что к землянке подскакал связной от Струкова. На миг Солдатов пожалел, что поздно осенило их оборудовать базу телефонной связью. Не хватило проводов до отдаленных точек Ливонского леса. А ведь какую прорву этого провода они изничтожили за два года — сотни километров, наверное. Рвали, бросали, не зная, как пригодится самим. Собственную связь стали налаживать после захвата в разбитом эшелоне имущества немецких связистов.

Напор немцев на отряд Струкова оказался более мощным, более результативным для противной стороны. Применив тактику отвлекающего таранного удара, гитлеровцы прорвались рядом, миновали первую линию завалов. Часть сил Струков перебросил на соседний участок, но партизанам удалось лишь остановить дальнейшее, продвижение немцев, на большее не хватило сил. Проморгал Струков, подумал комбриг о командире отряда. Сколько раз предупреждал этого лихача не увлекаться боем, а он забывается. В результате такого недогляда, по сообщению связного, погиб почти весь взвод Паши Овчинникова. Убитые, раненые есть и у других взводных.

— Сколько? — спросил Солдатов.

Связной замешкался.

— Кто ж его знает, товарищ комбриг, наши все на завале оборону держат. Считать после боя станем.

Солдатов и в мирной жизни встречал командиров вроде Струкова. Они живут в постоянной готовности всюду поспеть, разобраться в каждой мелочи и, как правило, упускают главное. На войне подобные качества оборачиваются лишними потерями, осложнением обстановки. Посылая Грязнова и Мохова с основными силами бригады, Солдатов рассчитывал, что Струков и Губайло сумеют задержать немцев у первой линии завалов, партизаны охватят гитлеровцев с флангов. После такого маневра люди Струкова и Губайло должны были бы отойти. Немцы стали бы их преследовать. Потянули бы за собой технику, орудия. Вот тогда-то, когда они увязли бы между завалами, где нет возможности для маневра, можно было бы фланговыми ударами отрезать их, ударить им в спины. По сообщению связного, гитлеровцы сами ворвались туда, куда должен был их заманить Струков. Теперь есть у карателей время на то, чтобы сориентироваться. Сейчас они, по всей видимости, ищут наиболее слабые места в обороне Струкова, а командир отряда, вместо того чтобы все видеть, чувствовать, анализировать, следить, наконец, за маневром противника, увлекся боем.

— Струков тоже на завале, тоже немцев бьет? — спросил Солдатов.

— Так точно, товарищ комбриг, — ответил связной с некоторой долей вызова, с гордостью за своего командира. Как же, мол, по-другому, наш командир всегда с нами.

В душе Солдатова поднялась досада. Он чуть было не отчитал связного, да вовремя одернул себя. При чем здесь этот парень, отчитывать надо Струкова за его неуемную лихость.

— Меняйте коня, возвращайтесь к вашему командиру, — приказал комбриг. — Передайте, что я жду от него обстоятельного доклада. Пусть воспользуется телефонной связью товарища Губайло. Руководство боем передать товарищу Мохову.

Связной ускакал.