Право на жизнь

— Да. Работал какое-то время в Москве, это не сложно проверить, если архивы того времени сохранились. Работал под фамилией Быкова.

— Ваше задание?

— В то время у меня было одно задание — создание агентурной сети в промышленных центрах вашей страны.

— У вас не было провалов?

— Я вам уже обещал. Обо всем, что мною сделано, я составлю подробнейший отчет.

— Надеетесь на снисхождение?

— Да, тем более, что на мне нет крови.

— Вы хотите сказать, что не прибегали к террористическим актам?

— Разведчик не гарантирован от необходимости убивать. Однако убийство — слишком заметный след. Я не оставлял подобных следов.

— Два года войны. У вас такой опыт, а вас используют до сих пор как рядового агента. Вам не кажется странным такое положение?

— Согласен с вами. В то же время есть два фактора, объясняющие это парадоксальное явление.

— Я вас слушаю.

— Мои родители жили в России, были состоятельными людьми. Но они были немцами. Я бы сказал, русскими немцами, родившимися в России, прожившими в ней всю свою жизнь. С войной начались погромы. Не только еврейские. Громили и нас, российских немцев. С большим трудом нам удалось уехать из России. Кружными путями мы добрались до Германии. Потом был февраль, за ним октябрь семнадцатого года. Мы лишились недвижимости, значительной части состояния. Кое-что, правда, оставалось, я начал было учиться в университете. Однако учеба не захватила меня. Начались поиски. Я начинал собственное дело, оно пошло, но удовлетворения я не получил. Бросался из одной крайности в другую. Не раз думал о своем предназначении. Приходил к неутешительному выводу.

Дело в том, что с рождением в каждом человеке заложена своеобразная программа, которая и определяет всю его дальнейшую жизнь. По этой программе существует среднеарифметическая норма, эдакий эталон, определяющий человека. Тоже среднего, положительного, без каких бы то ни было отклонений. Большинство такими и рождаются. Но на свете появляются талантливые люди, даже гениальные. Это уже отклонение от нормы. Рождаются патологически жадные, болезненно завистливые, неимоверно лживые и прочее, и прочее. Я был рожден с отклонением от нормы в сторону авантюризма. Это обстоятельство и привело меня в разведку.

— Продолжайте, что же вы замолчали.

— Вспомнил своего товарища по университету Карла Какомайера, то, как затащил он меня к себе домой в начале двадцать девятого года. Была выпивка, разговор. О жизни, о планах, о возможностях. Жизнь моя в то время тянулась довольно однообразно. Карл предложил мне побывать в России. Его предложение показалось интересным. Россию проклинали, Россией пугали, Россию боялись. Я принял предложение. Готовили меня больше года.

— Где?

— Об этом я тоже напишу.

— Вам, конечно, известны многие заведения подобного рода?

— Я понял ваш вопрос. Письменно я сообщу вам обо всех известных мне учебных центрах.

— Продолжайте.

— Это был первый и единственный случай, когда я не только проник на свою бывшую родину, но и устраивался на работу, заводил связи. В дальнейшем я выполнял разовые задания. Проверял агентов, получал от них информацию, передавал деньги, иногда драгоценности. Границу переходил нелегально. За официальными лицами из-за рубежа у вас очень сильный надзор. За границей тоже, но в те годы еще оставались лазейки.

— Где, когда, сколько раз вы пересекали границу?

— Мне памятен каждый переход, об этом я сообщу вам письменно.

— Похоже, вы откровенны. Отвечу вам такой же откровенностью. Мне кажется, что вы тянете время, чтобы скрыть что-то очень важное. Мне приходилось сталкиваться с подобной тактикой подследственных.

— Может быть. Но вот что должно вас успокоить. О своем последнем задании я рассказал вам без проволочек. Я дал слово ответить письменно на все ваши вопросы. Теперь мне необходимо выговориться. Не надо проводить параллелей между мною и теми, кого вы допрашивали ранее.

— Почему?

— Господи! Я представляю, с кем вам приходится иметь дело за этим столом. Мне приходилось готовить агентов в школе абвера под Краковом в сорок первом году, совсем недавно в такой же школе под Киевом. Перед вами проходили или изменники родины, или уголовники. Я же человек без родины, ставший таковым в силу обстоятельств, есть разница.

— Однако все эти годы вы совершали уголовно наказуемые деяния. Вы подтверждаете, что совершали их сознательно. Следовательно, выбор вы все-таки сделали.

— Наш разговор о факторах, в силу которых я не отсиживаюсь в глубоком тылу, а решился на выполнение в общем-то ординарного или ординарных заданий.

— Слушаю вас.

— После первого посещения бывшей родины я почувствовал, что мне эта работа по плечу. В ней было достаточно риска, мне понравилось быть представителем силы. Но главное все-таки не это. В свое время я поступал на философский факультет. Меня привлекал этот предмет. Кроме авантюризма во мне заложена склонность к созерцанию человеческого материала, она стала моею страстью. Как увлечение азартными играми. Не человек, азарт управляет человеком. Тем более, что такая работа открывала большие возможности.

— Что вы имеете в виду?