Право на жизнь. История смертной казни

Доказательством тому – история «Килоновой скверны», когда афинский аристократ Килон, победивший на Олимпийских играх, решил, что боги ему благоволят, и попытался захватить власть в Афинах. Он и его люди заняли Акрополь в надежде, что простой народ поддержит их, но оказалось, что Килон переоценил свою популярность и за заговорщиками никто не пошел. Сам Килон сумел бежать, а остальные мятежники оставались на Акрополе под защитой статуи Афины, от которой, как и Павсания в Спарте, их никто не имел права оттащить. Но зато Акрополь можно было окружить и ждать, когда хотя бы один мятежник умрет от голода и жажды, ритуальная чистота святилища будет нарушена и появится законная возможность захватить остальных. Осажденные тоже это понимали и поэтому пошли на переговоры. Возглавлявший осаду архонт Мегакл пообещал дать им возможность безопасно спуститься, чтобы предстать перед судом. Но мятежники все же опасались предательства, поэтому привязали длинную веревку к статуе Афины и начали спускаться, держась за нее, то есть как бы не покидая святилища. По дороге не то кто-то перерезал веревку, не то она действительно порвалась. Мегакл заявил, что это знак: богиня отвернулась от тех, кто просил у нее помощи, – и приказал перебить несчастных. Так закончился заговор Килона, но за Мегаклом и всей его родней из рода Алкмеонидов закрепилась дурная слава тех, кто нарушает право убежища. В результате еще очень долго каждый, кто хотел победить кого-либо из Алкмеонидов в политической борьбе, припоминал им неуважение их предка к святости убежища и к божественному милосердию.

Судя по всему, убежищем в античном мире служили многие храмы – во всяком случае, в I веке уже нашей эры император Тиберий пришел к выводу, что таких мест в его империи слишком много. Как пишет Тацит, «в греческих городах учащались случаи ничем не стесняемого своеволия в определении мест, служивших убежищами: храмы были заполнены наихудшими из рабов; там же находили приют и защиту преследуемые заимодавцами должники и подозреваемые в злодеяниях, наказуемых смертной казнью, и нигде не было достаточно сильной власти, способной справиться с бесчинством народа, оберегавшего заядлых преступников под предлогом почитания богов. Поэтому сенат повелел городам прислать представителей с подтверждением своих прав»[166]. За этим последовало длительное разбирательство, так как представители множества городов приехали в Рим, чтобы попытаться отстоять свои права. После утомительных дебатов консулы пришли к выводу, что реально подтвердить свое право быть убежищем может только один храм в Пергаме, и поэтому «был издан сенатский указ, которым с соблюдением полного уважения к религиозным чувствам, но и со всею решительностью ограничивалось число убежищ; вместе с тем было велено прибить в храмах медные доски с этим указом, чтобы память о нем сохранилась навеки и чтобы не допустить в будущем прикрывающихся благочестием честолюбивых стремлений»[167]. Почему так поступил Тиберий – понятно, императоры I века всеми силами стремились расширить свою власть, а значит, и усилить свое право карать. Но здесь интересно то, что по всей империи представители государства были не в силах справиться с «бесчинством народа», как назвал это историк, – а может быть, стоило сказать: со стремлением людей к милосердию?

Представление, будто священное место может спасти преступника от казни, не ушло с Античностью – по всей Европе убежищами становились христианские церкви.

Живший в VI веке епископ Григорий Турский оставил в своей «Истории франков» подробный рассказ о том, как принц Меровей (или Меровиг), вступивший в конфликт со своим отцом, королем Хильпериком, несколько раз укрывался в церковных убежищах. Один раз он спрятался вместе с женой в церкви Святого Мартина, построенной в городской стене в Руане. Прямо к церкви было пристроено небольшое помещение, где они могли жить, находясь под защитой святого. Позже Меровиг перебрался в еще более почитаемое место – базилику Святого Мартина в Туре. Из описания злоключений несчастного принца можно составить себе представление о том, как было устроено подобное убежище. Если рядом с церковью в Руане находилась только небольшая пристройка, то почитаемая базилика в Туре была окружена разнообразными строениями, расположенными на территории, тоже являвшейся убежищем. В более поздние времена те церкви, которые хотели сделать убежищем не только сам храм, но и землю вокруг, получали на это разрешение короля и отмечали «безопасную» землю особыми знаками. Под защитой святого Мартина уже находился некий Гонтран Бозе со своими дочерьми, а затем к нему присоединился Меровиг вместе с множеством слуг и сторонников. Судя по описанию, места здесь хватало всем.