Право на жизнь (СИ)

После моего отбытия в Южный Храм мы стали видеться гораздо реже. Мыслесвязь в шестнадцать лет я еще не освоила, да и пользоваться магией за пределами внутреннего дворца запрещалось правилами, а приезжать в гости Исхард почти прекратил. Возможно, были виноваты дела снежного клана, потребовавшие все внимание эссы, но, скорее, так распорядилась Харатэль, не желая отвлекать ни меня, ни тем более других учениц от уроков. Легко вообразить, какое бы волнение среди молодых девчонок вызвало появление красавчика с серебряными волосами!

Это не значит, что общение между нами полностью оборвалось: в ту пору мы поддерживали связь через письма. Помню, как, волнуясь, ждала почту, гадая, придет или не придет. Как медленно тянулись занятия, и как трудно было отыскать укромный уголок, чтобы вскрыть конверт и узнать новости о северном клане и его командоре. Из-за этих писем в том числе меня и считали нелюдимой гордячкой: слова в них принадлежали одной мне, и делиться с якобы «подружками» я не собиралась.

А с каким неряшливым нетерпением я карябала ответы, сажая кляксы от спешки. Месяцами мечтала о редких встречах, по сто раз повторяя слово «скучаю» на три абзаца и украдкой любовалась на портрет, что тайком хранила под матрацем. Писала обо всем на свете.

Когда мы отдалились друг от друга? В какой момент я начала подбирать слова, решая, что нужно рассказывать, а о чем — нет? Закрылась? Почему присутствие Исхарда в моей жизни стало мне в тягость?

— Пассийский фриз? — дракон с интересом изучал бутылку.

— Твоя матушка принесла.

Бокал мужчины опустел на треть. Я пригубила из вежливости, потянулась к нарезке. Исхард оказался предупредителен, как всегда.

— Разрешишь мне за тобой поухаживать?

Ужин прошел почти идеально. При всей моей неуклюжести я, удивительно, умудрилась ничего не пролить и не рассыпать. И даже, надеюсь, соблюла негласное правило, по которому девушке, коли она не хочет прослыть прожорливым огром, не следует есть больше, нежели ее мужчине. Глядишь, лет эдак через сто южная эсса научится держать себя достаточно пристойно, чтобы не считаться посмешищем в приличном обществе. Через двести, поправилась я, цапая с блюда ломтик сыра.

Когда голод был удовлетворен, мы перебрались на диван. Северный эсса после трех бокалов вина выглядел на редкость благодушно, улыбаясь и едва не мурлыкая под нос, и я предприняла очередную попытку:

— Исхард, на следующее задание я пойду с тобой.

— Солнце, послушай, я же не на прогулку отправляюсь, — мужчина помрачнел. — Там, где мне приходится бывать, не подходящие условия для жен и дочерей.

Он полагает, моя просьба рождена скукой? Северный лорд забыл, я уже сражалась и прекрасно осознаю, что представляет собой война?

— Я все понимаю и хочу помочь.

— Если ты действительно хочешь помочь, пожалуйста, оставайся в Иньтэоне. Иначе я буду больше думать о твоем благополучии, а не приказе Альтэссы и отряде. То, чем дорожишь, следует держать в безопасном месте, вдалеке от врагов.

— Звучит, будто я какая-то вещь.

— Нет, конечно, нет, прости. Неудачно выразился. Но пока это в моих силах, я не позволю тебе рисковать, — Исхард запнулся. — Ты не представляешь, как я волновался, когда узнал, что Харатэль отправила сестру в занятую врагами Сейрию… что младшая южная эсса увязла в осажденной крепости. Я хотел сразу ринуться на выручку, пусть даже в одиночку. Понимание, что ничего не способен сделать для дорогого человека, оно ввергает в отчаяние.

Мне ли не знать! Я ведь тоже, не умея сражаться, была готова вернуться в битву, чтобы спасти друга из поднявшего западное знамя Северогорска. Откровенность собеседника подействовала сильнее, чем все доводы, которые он приводил «до». Взгляд снова задержался на медальоне.

А если… если открыть Исхарду правду? Всю правду! Поговорить без утайки, начистоту, как было только в детстве!

Горло сдавил комок, признаться оказалось труднее, чем я думала. «Исхард, твоя невеста собирается умереть, чтобы спасти жизнь твоего соперника. Поможешь мне?» Мда уж. Звучит, мягко говоря, бредово. Как отреагирует северный лорд на подобное заявление? Поверит ли мне? А если поверит, что сделает? Попытается укрыть от смерти, спрячет за стальными засовами, спасая если не душу, то хотя бы тело? Или признает за мной право принести себя в жертву ради общего будущего?

«Я не позволю рисковать».

Похоже, единственный бокал вина был лишним, раз в голову закрадываются такие мысли. Тем более Исхард еще не закончил свою гневную речь.

— После, когда алые вернулись, а ты нет… — северный лорд с силой сжал пальцы в кулаки. — Дали бы мне волю, я готов был перебить всех предателей. А особенно твоих когтей, этих трусливых придурков, которым доверили защищать эссу, а они, спасая собственную шкуру, бросили тебя в плену!

Исхард с трудом разжал стиснутые пальцы.

— Прости. Мне не следовало так говорить о твоих друзьях. После вспышки в «Полярной звезде» я пообещал себе уважать сделанный тобой выбор, каким бы он ни был, но временами очень трудно сдержаться.