Право налево

- Хамдан очень старался – у меня был отдельный дом, большой и удобный. Море нарядов, драгоценностей, и свободного времени. Мне ничего не нужно было делать, многочисленная прислуга со всем справлялась. Первую жену я видела не часто, только на семейных встречах, но мне вполне хватало, что муж обязан был  всё делить  между нами поровну. К примеру – ночь у меня, ночь у неё, браслет мне – точно такой же – ей.  Я пыталась привыкнуть… Но не смогла. Каждый раз, когда Хамдан проводил время с первой супругой, я умирала, сгорая заживо. Не хотелось ни есть, ни пить, ничего, я просто лежала, не вставая, бездумно уставившись в стену. Или плакала, пока было – чем.

В голове Лены мелькнула мысль, что в чём-то их судьба похожа: она также умирала каждый раз, когда Марк отправлялся к очередной подружке. Пусть она у него была единственной законной женой, но неизвестно, что хуже – делить мужчину с одной постоянной соперницей или с тремя десятками временных?

- В моём доме мне ни в чём не было отказа, но когда я вынужденно посещала семейные праздники, то тут же ощущала разницу в положении, - продолжала Светлана Ильинична. –  Ещё и языка не знала… Но самое ужасное – у Хамдана от первой жены уже были дети, которые тоже требовали его внимания. Как он ни старался, как ни бился – против обычаев не попрёшь – мне доставались крохи, почти всё время он проводил в другом доме – с первой женой или с детьми. И однажды я сломалась: как раз после очередного семейного сборища. Первая жена грубо со мной обошлась, а её старший сын  назвал меня шармутой. К этому моменту я уже знала значение этого слова – у нас таких называют шалавами.

Лена охнула.

- Ему было уже четырнадцать, вполне отдавал себе отчёт, что делает, но убило не это, а что никто – никто, понимаешь? – его не одёрнул, не пожурил. И не заставил передо мной извиниться. Тут я  поняла, что никогда не стану для них своей, что Хамдан не всесилен и не всегда сможет  меня защитить, что его семья никогда не признает моего ребёнка равным… И что было делать? Разводы у шейхов не приветствуются, отпустить жену он не может. Я решилась бежать. Самое забавное, что помогла мне в этом как раз первая жена. Оказывается, одна из моих служанок держала с ней связь, передавая всё, что происходило в моём доме, и ещё до того, как я сама узнала о беременности, сообщила первой жене, что у русской шармуты не пришли в срок месячные.  Мне передали, что у меня два выхода – бежать или умереть, потому что первая жена не позволит родиться моему ребёнку. Ей не нужны конкуренты собственным детям, ведь Хамдан любит меня, а не её, поэтому может передать власть сыну от русской.  Она говорила мне, а служанка переводила, мол, тебе тут плохо, а будет еще хуже. Уедешь – устроишь жизнь, как захочешь, дам много денег, помогу сбежать. Останешься – умрёшь.  И я согласилась.

- Господи… И как всё прошло? Ведь нужны документы, границы… Мусульманская страна!

- Долго рассказывать, но как видишь, - она развела руками, - всё получилось. Я вернулась в Россию и первое время до ужаса боялась, что приедет Хамдан и увезёт меня насильно обратно. Боялась этого и страшно о нём тосковала, жадно искала в новостях любое упоминание об Эмиратах, пытаясь следить за жизнью моего мужа.

- Он не знал, где вы?

- Знал, конечно. Но Хамдан тоже меня любил и понимал, что я бежала не из-за вредности, а потому что мне не оставили выбора.  Пока был жив его отец, он ничего не мог сделать, ведь первая жена уже родила ему детей, и хоть он её не любил, лишить их матери было бы неправильно. Муж понимал, что устрани он первую жену, его и её родственники после этого меня ещё больше возненавидят. Поэтому он решил отпустить. Да, Хамдан всё знал о готовящемся побеге, и сделал так, чтобы он удался.  Как я потом узнала – уже в России ко мне им были приставлены доверенные люди, следившие, чтобы со мной ничего не произошло.  А я ещё удивлялась, куда пропадают все ухажёры, кто пытался ко мне приставать? Нет,  они по-прежнему жили в Екатеринбурге, только с некоторых пор начинали обходить меня десятой дорогой.   А когда я рожала, то сначала поступила, как и все, в общую палату с соответствующим отношением. Однако не прошло и часа, как меня экстренно перевели в отдельную комнату, и весь период от схваток до рождения Толика от меня не отходили врач и две медсестры.  Мне наплели что-то вроде – экспериментальная методика, а я тогда в таком состоянии была, что не особенно  соображала, потом-то поняла, что за мои роды кто-то хорошо заплатил.  И дальше жизнь у нас не была сахарная,  мне некому было помочь, но после рождения малыша мне регулярно стали приходить   посылки  с хорошими вещами, игрушками, иногда – с фруктами, орехами. И денежные переводы. Отправителей я не знала, а все попытки обратной связи ни к чему не приводили – письма неизменно возвращались с пометкой «Адресат не найден». Но я уже понимала, что это Хамдан так помогает.  Когда  же Толику исполнилось семь, он вдруг объявился.

- Сам приехал?