Право палача (СИ)

— Нет, исключено. Это ещё опаснее. У меня есть все документы и пропуска. Вам придётся ехать верхом, чтобы видели, что вы под моей протекцией.

— Но… откуда пропуска? Папе их не давали.

— Я меценат, до сего момента строил больницы и школы для малоимущих. Такое пришлось по вкусу голодранцам. Тем не менее, я пламенный роялист и не скрываю, — на этих словах Гордон Лейн непримиримо скрестил руки на груди.

Жест приковал внимание Клавдии, она перестала колебаться и покорно кивнула.

— Ещё утром я раздумывала о том, где бы укрыться. Иного выхода нет. Надеюсь, мой визит будет вам не слишком неудобен.

Ехали со скромной поклажей и медленно, чтобы не вызывать подозрений. Обманчиво равнодушны были улицы: жались к стенам прачки с корзинами, чистильщики обуви отводили глаза, но в окнах то и дело мелькали лица. На всадников взирали десятки глаз.

В неудобном дамском седле сразу стало затекать бедро. Клавдия наблюдала за тем, как колышется хвост чёрного коня господина Лейта и уже начинала скучать по своим нарядам и дорогим сердцу вещицам, оставшимся дома. Все эти ничтожные мелочи помнили прекрасные времена, когда не начался ещё бунт, когда император был непоколебим на троне и никто не думал, что будет иначе. Её провожатый то и дело оборачивался, проверяя, всё ли в порядке и мягко улыбался, встречаясь взглядом.

Глубоко внутри себя Клавдия боролась с приступом любопытства. Этот видный мужчина явился за ней, спасает её жизнь, беспокоится. Вместе с тем, никому на свете больше не было дела до семьи Раймусов, каждый пёкся только за себя. Черты его лица, на которое легла тень тревоги, разгладились и перед девушкой предстал настоящий лев. Тёмные от усталости глазницы только придавали ему драмы. Безукоризненная осанка, гордо поднятый подбородок, выгнутая широкая спина — так выглядела судьба, которой предстояло всецело довериться. Его легко было представить и с оружием в руках, и скачущим галопом.

Когда выехали из города, внезапный спаситель поравнялся с Клавдией и сказал:

— Имение, надеюсь, вам понравится. Нынче главное в нём — безопасность, но, помимо этого, я обязуюсь вернуть вам привычное окружение. Позже можно будет послать за компаньонкой, ну, а пока вас ждут преданные горничные. И все самые свежие новости тоже будут в нашем общем распоряжении днём и ночью. Стоит ли мне рассказать побольше о своей персоне, мадам? Такое способствует доверию, — Лейт кротко пожал плечами.

— Расскажите всё, что посчитаете нужным.

— Мы с сыном Робертом на свете совсем одни. Несколько лет назад супруга скончалась и теперь я хлопочу о его будущем, — господин Лейт опустил глаза, и их серая искорка утонула в тени ресниц.

— Остаться без мамы очень горько. Но думаю, вы — замечательный отец, раз даже моей судьбой решили озаботиться.

— Надеюсь, господь и правда одарил меня талантом родительства. По крайней мере, я не жалею никаких средств ради счастья моего Роберта. Сын — продолжение меня. Моё бессмертие.

«Поэтично, — распробовала Клавдия фигуру речи, — наверное, о возрасте спросить будет не слишком учтиво. Но раз Лейту самому едва за тридцать на вид, то сын его — ещё совсем ребёнок».

Дом мецената показался Клавдии очень изысканным и поразительно светлым. Стены в нём были выкрашены в самые модные цвета, в некоторых комнатах были прелестные тканевые обои. В изразцовых камельках потрескивал огонь, их топили не углём, а дровами, отчего в воздухе царил пряный запах тлеющего луба. Девушку проводили в её комнату, и она сразу догадалась, что раньше покои принадлежали матери Роберта. На стенах остались вышивки в рамках, в комоде — бельё. Клавдия дождалась, когда горничная уйдёт и осмотрелась тщательнее. Внимание привлекало огромное круглое окно напротив кровати, которое, наверняка, стоило целое состояние. Оно глядело на юг, а значит, ни рассвет, ни закат не тревожили сна прежней обитательницы.

Графиня принялась приводить себя в порядок, обдумывая случившееся с ней. Копна рыжих волос была тяжёлой и вечно рушила все причёски, которые она пыталась соорудить, вонзая шпильки дюжинами, вот и теперь едва не рассыпалась от тряской езды. «Впрочем, ничего страшного, — думала Клавдия, вынимая их, — утратить накладные пряди — вот настоящее фиаско. А все мои, на счастье, растут из головы. Вышло бы неловко, но очень красиво. Ах, о чём только я думаю в такой час! Нужно сосредоточиться на серьёзном».

С одной стороны, родителей поместили в крепость, с другой — не подвергли насилию. Многих аристократов арестовывали, выясняли необходимое и отпускали. Никто из родных Клавдии не вращался в кругах радикальных роялистов. «Значит, всё обойдётся. Да только… — рука с костяным гребешком бессильно упала на колени, — Вернутся разговоры про замужество. Вернётся та трясина, в которой я уже не нахожу себе места. Кругом дурацкие препоны. То приличия, то честь фамилии, то воля старших. Господи, как невыносимо! Хорошо бы теперь постараться отвлечься хотя бы на один вечер, раз выпал шанс».

Через несколько часов в дверь тихо постучали костяшками пальцев.