Право палача (СИ)

Незнакомка была пьяна и ужасающе красива. Она наклонилась и Каспар невольно перевёл взгляд на то, как выкатились из лифа белые яблоки её полной груди. Их вид почему-то успокаивал. То ли он был так мал, что ещё связывал их с едой, то ли уже был разбужен скороспелой чувственностью. Женское чрево отторгло его в несчастливый год, пуповину рано перетянули волосами и обрезали, от груди отлучили, так как он мог не стремиться всем существом назад, туда, где он недобрал собственной крови и материнского тепла?

— Чего ты тут делаешь? — повторила она звенящим сладким голоском. — Все уже разошлись с рынка.

— Я боюсь идти домой, — Каспар еле разомкнул посиневшие от холода губы.

Из-за угла крикнули:

— Франческа! Где ты там застряла?

— Я догоню, — отозвалась она, но не поспешила за своей хмельной компанией, а сосредоточилась на живой находке. — Боишься? Тебя дома бьют?

— Нет, но в этот раз я заслужил. Наверное. — Каспар потёр ладони о дерюжные штаны.

— Не будешь же ты всю ночь тут сидеть! Помнишь, где живёшь? Я тебя отведу. Ты что, сбежал? Мама, наверное, очень волнуется. Это нехорошее место. Здесь ходят такие как мы. Хм-хм.

— Сбежал, но не из дома. Меня хотели отдать в услужение странному господину, я его испугался. А живём мы в деревне Мулин.

— В услужение? Так рано? Ты же ещё ничего не можешь толком делать.

Незнакомка что-то поняла и её глаза потемнели под опущенными ресницами.

— Нужно работать. У нас ведь родился младший брат.

— А отец?

— Он много трудится. Даже приходит после обеда поспать до ужина.

Одутловатая и мягкая рука легла на макушку. Каспару показалось, его по голове гладит фея, до того лёгким было прикосновение.

— Идём со мной.

Она выглядела добрым и безопасным человеком, хоть и слегка не в себе. Пахло от женщины розовой водой и кислым виноградом, но что в нём плохого? Просто ягоды. Мальчик решил довериться и зашагал по мостовой, когда его осторожно потянули за локоть. Аломьон не сумел сцапать ребёнка и теперь неохотно расступался, пропуская того к дому.

— Расскажи, как ты попал на рынок.

— Мама привела меня к мадам Пфайль.

— Что?! Сама привела?

— Да.

Незнакомка закашлялась. Её юбки приятно шуршали от ходьбы, каблуки, похожие на рюмочки, гулко постукивали по камню.

— Мадам Пфайль — плохая женщина. Если я отведу тебя домой, то тебя снова продадут. Как же быть? Ребёнка к нам не притащишь, хотя ты такой миленький!

— Я попросился в нужник и увидел дырку в заборе, так и убежал. А как здесь оказался — не знаю.

Чем ближе они подходили к дому, тем медленнее и неувереннее шёл Каспар. Франческа не торопила, а ему ужасно не хотелось выпускать её ласковую, тёплую руку. Когда она постучала в дверь, открыли не сразу. Мальчика силой втянули в дом и велели идти в кровать. Сидя на одеяле, он долго слушал, как бранилась с родителями фея:

— Я пожалуюсь страже! — звенел её голос.

— Ты?! Да я сделаю так, что тебя высекут посреди Сен-Жак! — кричала мать, не заботясь о соседях.

— Меня-то высекут и отпустят, а ты сгниёшь в тюрьме, жаба бессердечная!

Дверь хлопнула, с потолка посыпалась извёстка.

— Я донесу! Донесу, слышите? — не унималась снаружи Франческа.

Новорождённый Жюстен проснулся и начал плакать, пришлось взять его на руки и качать. Каспар зарылся носом в одеяльце. Вина обрушилась на него, искалечив под своим весом хрупкую ещё личность, изломав его дух, прочертив глубокую борозду в памяти.

— Прости, маленький, я тебя подвёл, — проговорил он, давясь слезами.

* * *

— Скажи, что ты всё придумал, — слабым голосом попросила Клавдия. — Просто скажи, что всё это ложь. Что ребёнка нельзя продать посторонним людям как какую-то вещь. Ну почему всегда страдают беззащитные?

— Надо же! Тебя трогает беззащитность.

— Если ты о том случае, то это был мужчина, старше и сильнее меня.

— Но ему было некуда деться.

— С тобой успели что-то сделать?

— Нет, но дали понять, чего хотят. Я хорошо запомнил рожу, которая уже не знала, как извратиться. Он сдурел от скуки и его хрен, словно сломанный компас, указал в сторону притона той дамочки. Правда, потом, будучи малолетним идиотом, я поступил немногим лучше.

— Ну? — Клавдия выжидающе подпёрла щёку. — Валяй, продолжай. Все твои истории… за них люди деньги платить должны. На них можно билеты продавать по неслыханным ценам. Давай, может, бросим эту медицинскую ерунду и свой цирк заведём?

— Эта история куда проще. Спустя чуть меньше десятка лет я увидел Франческу на рынке и каким-то образом узнал. День был солнечный, но холодный и ветреный. Такие любит лаванда, которую ты на дух не переносишь. Так вот, она придерживала шляпу и, повесив на локоть корзину, копалась в сливах. Тот же рынок, те же дома, то же лицо, только днём. Зачем-то я подошёл и поздоровался. Поблагодарил за заботу. В ответ она стала рассказывать, какая замечательная у неё дочка: моя ровесница, красотка, наделена всяческими добродетелями. Я, конечно, вежливо кивал. Потом мне ненавязчиво предложили отдать десять су за часок с прекрасной юной Розалиндой.