Право первой ночи. Танец огня (СИ)

Неожиданно Калеб отстранился. Он с ненавистью смотрел на нее, бормоча себе под нос что-то про коня, князя и то, что у него, простого честного человека, все отобрали.

— Поди, думает, что растить его бастард — большая честь? Вот уж нет!

С этими словами Калеб перевернул Мейден на живот и подтянул к себе. Что-то горячее уперлась ей в ягодицы. Она попыталась выкрутиться, но сильные руки мужа удержали ее.

— Что ты делаешь?! — взвизгнула Мейден. — Так нельзя!

И тут же почувствовала соленый привкус на губах. Калеб зажал ей рот, навалившись всем телом.

— Кто тебе сказал, подстилка княжеская?! — свирепый шепот раздался прямо возле уха. — Небось, думала, родишь ублюдка, а я его за сына приму? Меня не проведешь! Ишь, нельзя с ней так. Князьку своему указывай, а мне не смей. Только так с тобой и буду, дрянь!

Мей трясло. В первую очередь от ужаса, но не только. Еще от несправедливости, возмущения и злости. Нарастающей, неумолимой, жгучей. Нет! Она не позволит страху победить, не отдаст себя в его власть, не станет больше терпеть! Видят боги, она была готова на многое: покорно подчиниться мужу, которого не выбирала, через силу согласиться на близость, при мысли о которой кровь стыла в жилах. И все это ради семьи. Но горькая правда в том, что терпение вовсе не добродетель, как ей пытались внушить, а яд. И день за днем он будет отравлять ее, медленно разъедать изнутри. Мей ясно увидела будущее: в ее и без того нелегкой жизни не останется ничего, кроме лютого мужа, боли и унижений.

Она должна действовать. Прямо сейчас.

Мей со всей силы впилась зубами в ладонь насильника. Он вскрикнул и на мгновение потерял контроль. Этого было более чем достаточно. Скинув пьяного мужа, Мей бросилась к двери. Но сумела сделать всего несколько шагов: Калеб успел схватить ее за волосы. Сильный рывок и последовавшая за ним боль заставили отступить. Мей не удержалась на ногах и упала навзничь.

Мучитель навис сверху. Звонкая оплеуха обожгла щеку Мейден. Калеб занес руку для нового удара. Он нагнулся, наверное, для того, чтобы насладиться видом жертвы, и Мей этим воспользовалась. Она, словно дикая кошка, вцепилась ему в лицо ногтями. Муж отшатнулся.

Мейден ожидала чего угодно, но не удара ногой в живот. От резкой боли потемнело в глазах. Ей только и оставалось, что хватать ртом воздух.

Возможно, Калеб избил бы ее до полусмерти, но его внимание привлекла горевшая на полу солома. Кажется, во время драки, они опрокинули со стола лампу. Глиняные черепки валялись повсюду, жир вытек, и пламя с жадным треском лакомилось новой пищей.

Проклиная все на свете, Калеб принялся затаптывать огонь. Мейден воспользовалась моментом. Превозмогая боль, она поднялась. Неуклюже и тяжело. Во рту ощущался вкус железа. Она вытерла губы тыльной стороной ладони, — на ней осталась кровь.

Неожиданно Мей почувствовала, будто внутри живота разгорается маленькая искорка. Приятные волны расходились по телу. Едва уловимое тепло сменялось жаром. Кончики пальцев щекотало, и этот зуд быстро нарастал, превращаясь в нестерпимый. Она посмотрела на руки и не поверила глазам: их охватил огонь. Судя по испуганному лицу Калеба, он тоже это видел.

— Ведьма! — сипло прошептал муж.

А пламя, яркое и нетерпеливое, словно дикий зверь рвалось на волю.

«Пусти, — шипели его мерцающие языки. — Мы хотим погулять».

И Мейден не стала противиться. Вскинула руки перед собой и зажмурилась от яркого света. Ей не было больно, наоборот, пальцы будто погрузились в теплый густой мех. Покалывание и жар — все ушло, уступив место невероятному облегчению. Но этому мгновению не суждено было длиться долго. Запах горелого мяса и истошный вой Калеба заставили Мей очнуться.

Муж катался по полу, пытаясь сбить огонь с одежды. Его руки напоминали обугленные деревяшки, лицо покрылось огромными волдырями. Все кругом горело: стол, лавки, пол. Пламя лизало стены, тянулось к потолку.

«Бежать!» — мелькнуло в голове у Мейден, и она метнулась к двери.

Во дворе было полно людей, и все уставились на нее. Интересно, давно они здесь? Наверное, прибежали на вопли Калеба. А может, раньше, когда на помощь звала она? Впрочем, это все уже неважно.

Рев бушующего пламени, яркие всполохи, пробивающие сквозь ставни, — и зеваки наконец-то очнулись. Заорали, забегали. Откуда-то появились ведра с водой. Староста кинулся к дому, но тут же шарахнулся назад, когда на пороге появился Калеб. Или то, что было им когда-то.

Скрюченный, с обгоревшими волосами, весь в копоти и ожогах, он сделал несколько шагов и рухнул на землю. Стоунч стянул с себя рубаху и подскочил к сыну, чтобы сбить пламя с его одежды.

— Как же так?! — причитал он. — Что случилось?

Губы Калеба ели двигались. Отец опустился на колени:

— Не понимаю! Повтори!

— Ведьма, — простонал Калеб чуть громче и указал пальцем на Мей.

Стоунч повернулся в ее сторону. На лице старосты застыла маска горя и ненависти. Остальные смотрели на них с суеверным ужасом. Нет, они не поймут. Даже слушать не станут.

Ноги сами понесли Мей к лесу, подальше от деревни, преследователей и незамедлительно расправы.

«Держи ведьму!» — летело следом.