Право первой ночи. Танец огня (СИ)

Пыткой, едва не добившей князя, стал пенный массаж. В центре главного зала возвышался круглый стол из мрамора, на котором могли уместиться несколько человек. Стоило Реймору на минутку прилечь, рядом появился темнокожий мужчина с непропорционально развитыми руками. Князю показалось, будто его тело превратилось в тесто. Массажист остервенело растирал и мял каждую мышцу.

Король Аварис хитро посматривал на возможного зятя и улыбался. Видимо, принял полуобморочное состояние гостя за степень крайнего расслабления и блаженства.

Глупым показался Реймору и рыцарский турнир, который устроили специально для него на дворцовой площади. Состязания представляли нечто среднее между ярмаркой и кулачным боем стенка на стенку. За происходящим князь наблюдал с недоумением. Между зрителями и ристалищем не было никакой преграды, понять, где заканчивается поединок славных воинов и начинается обычная потасовка между зеваками, не представлялось возможным.

Театральные представления, к слову, мало чем отличались от турнира. Разве что разыгрывали их при дворе, и зрителей было меньше. Но даже эти примитивные кривляния актеров, лопочущих на тарабарщине, были куда лучше, чем встречи с невестой в присутствии десятка нянек. И во время каждой из них принцесса Варда демонстрировала будущему мужу свои достоинства. К ним относились: пение, игра на кануне, инструменте, который князь окрестил недоарфой, и танцы. Увы, талантами ни в одном из этих занятий девица не блистала.

«Старичку-Аварису приданного не хватит», — мысленно повторял Реймор всякий раз, когда перед ним появлялась дочь короля.

Назвать девушку красавицей не поворачивался язык. Все в ней было какое-то не такое. Например, смуглая кожа. Рассматривая принцессу, князь невольно вспоминал Мейден. Кожа пастушки отливала золотом, а южный загар Варды — нездоровой серостью. К тому же от своего папаши королевская дочка унаследовала тяжелую квадратную челюсть и прямой, но слишком длинный нос.

Хотелось верить, что с фигурой девушке повезло больше. Вплоть до последнего вечера Рйемор терялся в догадках, что прячет принцесса под яркими мешками, которые здешние женщины называли «платьями».

Вот и сейчас Варда стояла возле отца в нелепом пестром балахоне, увешенная с ног до головы крупными украшениями. Но кое-что привлекло внимание князя. Алый пояс из блестящей ткани, расшитый золотой нитью.

Реймора осенило: вот он — идеальный подарок для Мейден.

Хоть пастушка и перестала являться ему во снах, но из головы ее образ выбросить никак не удавалось. Так, во время нудных королевских советов он частенько думал о том, чем в это время могла заниматься Мейден. Понятное дело, пасла своих коз. Но фантазия Реймора всякий раз стремилась добавить в обыденность ярких деталей.

Сначала девушка попадала на цветущий луг. Потом обнаруживала прохладный ручей. Солнце палило так же жарко, как и здесь на юге, поэтому Мейден не могла устоять перед искушением освежиться. Она сбрасывала свое платье, затем нижнюю рубашку… На этом месте князь неохотно возвращался в реальность. Странно было бы попасть в неловкое положение, будучи в компании почтенных бородатых мужчин.

Казалось, пастушка преследует Реймора повсюду. Ее профиль постоянно мелькал в толпе придворных дам, а смешливый тон чудился в их речах. Не удивительно, что князь решил на обратном пути непременно встретиться с девушкой. Ему нравилось думать о том, какой могла бы быть эта встреча.

Возможно, он затеет охоту. Князь живо представлял улюлюкающую свору, несущуюся во весь опор мимо маленького домика на краю леса. Звук рожков, лай собак. Мейден обязательно вышла бы на это посмотреть. И тогда он остановится, сделав вид, что измучен жаждой. И ей не останется ничего иного, как дрожащими руками поднести ему воды.

Или можно было послать за пастушкой, приказать привести ее в замок немедленно, если понадобиться силой. Бедняжка Мейден перепугается не на шутку, ломая голову, чем не угодила господину-уродцу, которого в глаза не видывала. Трепещущая, вероятно, заплаканная, она будет гадать о своей участи посреди главного зала, пустого и зловещего. Он заставит ее подождать и помучится, а когда явится, девица все поймет и броситься ему в ноги, оправдываясь, почему не явилась на пир. А он лишь пожмет плечами, мол, пустяки и великодушно одарит ее… Чем именно, князь никак не мог решить.

Безусловно, в его власти сделать с Мейден все, что заблагорассудится. Никто и слова поперек не скажет, тем более она сирота. Но какая же скука брать то, что и так тебе принадлежит. Куда интересней было бы вызвать у девушки симпатию, перерастающую в страстный порыв. А если не получится, всегда остается путь принуждения.